– Это обязательно?
– Вам нужно расслабиться.
Сосед поднял голову.
– Я не ошибся адресом?
– Нет-нет, все правильно! Вы у того, к кому шли. Итак, что вас беспокоит?
«Да!» – едва не вскрикнула я. Что вас беспокоит, криминальный авторитет?
– Я почувствовал влечение к женщине, – подумав, сказал сосед. – Это меня беспокоит.
– Вас беспокоит, что вы увлеклись не мужчиной? Это ли повод для посещения психоаналитика?
– Еще одна такая шутка, и психоаналитик понадобится вам.
– Я вас понял. Не хотел обидеть. Но почему это проблема? Женщина вам отказывает?
– Можно я начну сначала?
– Это необходимо!
– Доктор, с тех пор как Иаков родил Иосифа, мужа Марии… – Сосед замолчал и принялся тереть виски пальцами.
– Вы решили начать с самого начала?
– Я не то хотел сказать. Вообще, мне показалось, что это женщина увлечена мной. Поначалу это меня не тревожило, поскольку так бывало часто. Я же при этом оставался всегда равнодушен. Ну, я не имею в виду секс…
– Вы о любви.
– Да, видимо. Моя жена погибла, и женщины как спутницы жизни меня перестали интересовать. Только секс. Ну, вы понимаете.
– Понимаю, – согласился доктор.
Теперь я поняла, почему он усадил меня в комнате. Он знал, что к нему должен нагрянуть криминальный авторитет, но не думал, что тот появится так скоро. А выведи он меня, я столкнулась бы с Математиком, и кто знает, что этот авторитет – ведь доктору не было известно, что мы знакомы, – мог сделать. Для криминальных авторитетов свидетели его слабости – лишние свидетели в полном смысле слова. Так что психолога я понимаю. Но встретиться здесь с Антоном… Это было невероятно. Что он делает у психолога?.. Я его слушаю и не могу понять, в чем фокус.
– Понимаете ли, в чем дело… – говорил между тем сосед. – С тех пор, как женщины стали привлекать внимание мужчин, отношения с ними у нас стали приобретать характер собачьей привязанности. Я не против собачьей привязанности к Ларисе, тем более, что такая привязанность вызывает у меня восторг, но когда чувства переполняют сосуд… Смешивать дело и любовь столь же глупо, сколь глупо надеяться на то, что влюбленная в тебя женщина способна различить твои недостатки.
– Что случилось с вами в последнее время?
– Да ничего особенного. Я помог ей немного… Не бесплатно, разумеется… И вдруг понял, что схожу с ума от этой женщины. А Лариса… Сейчас вы поймете, в чем дело. Она стала проявлять ко мне симпатию, когда я еще не знал о том, что она владелица крупного состояния… И почувствовал к ней влечение, когда еще не знал об этом наследстве… Теперь же, когда она богата, я не могу выдать чувств, потому что это будет выглядеть… Вы понимаете?
– Материально заинтересованно?
– Точно. Я бы сменил объект своего увлечения, но не могу. Меня интересует только она. Но это проклятое наследство встало между нами как стена!..
Психолог поднялся и дошел до окна. Его, видимо, привлек падающий, словно при замедленной съемке, снег.
– Я вам вот что предлагаю, – сказал он, оторвавшись от окна и подойдя к Антону. – Поскольку вы в добровольном порядке, без моих расспросов, сочли нужным кое-что рассказать о себе, я возьмусь за труд вместе с вами это кое-что проанализировать. В вас влюблена одна из умнейших и красивейших женщин Москвы!
– Откуда вам знать?..
Пауза. Я убрала голову из дверного проема.
– Я предполагаю. Но делаю это безошибочно. Разве вы могли бы влюбиться к простушку? Но не в этом дело! – доктор вдруг почему-то завелся. – Вы сами богаты, у вас власть, в риске вы видите сладость жизни, в вас влюблена женщина, вы в нее тоже влюблены, и вместо того, чтобы взять ее и умчаться куда-нибудь к морю, вы приходите ко мне и лежите на этом диване! Давайте же меняться местами? Я возьму на себя всю тяжесть ваших страданий, вместе с женщиной, а вы сядете в этот офис и будете лечить людей от клептомании, клаустрофобии, охлофобии и водобоязни! Я уверяю вас, что уже через неделю вы почувствуете себя лучше! Вы поймете, что свет – это не 100 ватт, а тепло солнца, вода – не аш-два-о, а прохлада ручья, вы познаете счастье от колки дров и перестанете онанировать мозг подозрениями, что у вас не все в порядке со здоровьем!
– Вы считаете, что у нас получится? – Я выглянула из-за двери и увидела, как сосед поднял голову над подушкой.
– Ну, хотелось бы, конечно, чтобы она была чуть повыше ростом и губы чуть побольше… Грудь на размер добавить… А вообще, знаете что? – идите вы отсюда к чертовой матери, молодой человек.
– В смысле?
– В прямом смысле. Выходите из моего офиса, добираетесь до Кутузовского, а там, не сворачивая, прямо. Нет у вас никаких проблем. Вы просто самый настоящий мудак.
Я зажмурилась, ожидая выстрела, ударов или грохота ломаемой мебели.
– А если – со всего размаха, да в носогубный треугольник? – раздалось вместо этого.
– И Лариса от вас уйдет! Уйде-от. Ее любовь не зла. У вас проблемы? Ой-ой-ой… Вам нужно срочно к психологу. Вы заблудились в чаще собственных сомнений, у вас размытость цели, вам нужна йога… – этот бред стоит ровно двести пятьдесят долларов в час! Быть может, хотите посмотреть на кляксы и рассказать мне, что они вам напоминают из детства? Антон, я сам смотрел на эти кляксы! Эти кляксы напоминают мне кляксы! Спросите меня, боюсь ли я собак? Да, мать вашу, я их как кариеса боюсь! Кариес, кстати, меня тровожит еще сильнее. Но больше всего я боюсь пауков! У меня клиническая фобия? А еще по ночам мне кажется, что кто-то входит в мою квартиру! У меня что, паранойя? А жена сразу по выходе на улицу спрашивает меня: «Я выключила плиту?» У нее болезнь Альцгеймера? Или размытость цели, когда я ее спрашиваю: «Тебе сколько ложек сахара – две или три?» – а она мне отвечает: «Ага». И это мне говорит доктор математических наук, профессор МГУ! А что я? – я уже никогда не слетаю в космос, не сыграю на бильярде с Памелой Андерсон, Наоми Кэмпбелл не сядет мне на колени, я не спою в дуэте с заслуженным артистом России Моисеевым, а Джоан Роллинг, указывая на меня пальцем, никогда уже не скажет: «Это с него я писала Гарри». Все это, конечно, неприятно, не не трагично, поскольку у каждого из упомянутых мною проблемы вообще глобальные! Роллинг трясется от ужаса. Второй раз ей уже не написать ничего, что разошлось бы по миру тиражом в 250 миллионов экземпляров. Наоми Кэмпбелл превращается в обыкновенную старую страшную негритянку ростом 185 сантиметров, и теперь уже не я мечтаю о близости с ней, а она ищет того, кто бы согласился. Боря чувствует, что стать народным уже не успеет, а тугие и огромные силиконовые сиськи Памелы Андерсон начинают заваливать ее вперед. Весь мир страдает, Антон! А вы приходите ко мне и говорите – я люблю женщину, и она меня любит, но я преступный авторитет, а у нее богатство! И это мешает мне сблизиться с нею. Да вы херню порете, любезный! Зажрались вы – и он, и она. Глаза бы мои вас не видели!
