– Почему?
– Потому что окончательно решил, что не нужен тебе.
Я развернулась. Он стоял на площадке, прислонившись спиной к косяку. Дверь в его квартиру была распахнута.
– А ты предполагал, что нужен?
– Это я предполагал для себя.
– Так и есть…
Антон подошел так близко, что я чувствовала его дыхание.
– Я не хочу выглядеть неприлично. Твой завод и эти сто пятьдесят миллионов наследства стоят между нами. И еще я боюсь испортить тебе жизнь. Мое общество опасно в любое время суток.
– Я знаю. Поэтому мы уедем в Голландию, – я схватила его неумело, словно пьяная, никогда ранее так не хватала. Я словно вцепилась в веревку, что уползала от меня в пропасть с привязанным к ней бесценным грузом. – Антон, ты не можешь бросить меня во второй раз!
– Это точно. Но тебе придется избавиться от завода.
– С чего это?
– С того, что когда-нибудь, рано или поздно, ты обязательно подумаешь, что нас связал именно он. Избавься от него.
– А на что мы будем жить?
Он посмотрел мимо меня взглядом, который хранил в себе несметное количество тайн.
– Думаю, я смогу компенсировать тебе эту потерю.
– Через сто пятьдесят лет?
– Зачем так долго? Сразу, как только ты скажешь мне «да».
– В ответ на какой вопрос?
– Любишь ли ты меня?
– Да!
Двери лифта грохнули, и из них вывалился пьяный Сучков.
– Я прошу прощения, господа, – он посмотрел на меня и приподнял засаленный картуз. Ну, милорд, ей-богу. – Но мне придется перекрыть в стояке воду. И еще такой вопрос. Кому-нибудь из вас нужна саратовская раковина?
– Сколько? – не глядя на него, спросил Антон. Он держал меня и правильно делал. Я находилась в том состоянии, что ноги меня почти не держали.
– Одна.
– Что одна? Одна тысяча?
– Раковина одна!
– Цена?
– Одна.
– Что одна? – рассмеялся сосед.
– Одна тысяча.
Я расхохоталась. Сукин ты сын, Сучков! Если бы ты не пах луком и машинным маслом, я бы тебя сейчас поцеловала.
Сосед вынул из кармана несколько купюр и протянул Сучкову.
– Выпей за наше здоровье.
После поцелуя я заметила, что на площадке мы снова одни.
– Скажи честно, – попросила я, – ты тогда зачем смотрел в мои глаза? Не затем же, чтобы убедиться, что они цвет меняют?
– Разумеется, нет. Я ими любовался. Куда пойдем? – шепнул он, глядя на две открытые двери.
– А есть разница?
– Нет.
И мы зашли в какую-то из квартир.
