– Здесь, – Шумилина показала влево, – тут я работала. Вон там наш кабинет был, на втором этаже, я всегда на дорогу смотрела…
Денис выбрался из машины, огляделся. Окна бывшего музея темные, крыльцо все в снегу, видно, что тут давно не чистили. На дорожке вдоль старых берез тоже ни единого следа, только собачьи, табличка на стене у крыльца вся залеплена снегом, видны только даты, написанные римскими цифрами, и все. И в здании напротив тоже света нет, лишь в одном окошке полуподвала. Хоть и центр города, но место тихое, глухое, можно сказать: несколько лет назад сделали объезд, и основной поток транспорта проходил чуть в стороне. А тут редко-редко машина проскочит, и светофора нет, и вообще, кроме них, тут сейчас никого.
– Охрана, сигнализация есть? – Денис присматривался к дому. Затея провальная изначально, мало ли что бандиты могли спрятать в тех ящиках, уж не деньги, точно. А если даже и деньги, то они давно вышли из оборота после множества реформ того мутного времени. Если только доллары, да и со старыми купюрами хлопот не оберешься, Костю от злости разорвет, когда он их увидит.
– Не знаю, нет, наверное, – Шумилина смотрела на окна второго этажа и куталась в воротник пальто, – их же закрывают, ничего ценного давно не осталось. Думаю, там просто дверь заперта, нам надо как-то войти, и я покажу.
«Как-то!», – Денис еле сдерживался от злости и на себя, и на дуру-Шумилину, так некстати закатившую Тарновскому истерику, и на поднявшийся вдруг ветер. Швырнул в окно еловую ветку, та глухо ударилась о стекло и свалилась в сугроб на подоконнике. Минута, две, три – тишина, из здания никто не вышел, не загорелся свет. Дом по-прежнему высился темной громадой, лишь скакали по нему синие всполохи и мерзко щелкали лампочки за спиной.
– Я же говорила, – пробормотала Шумилина, – там никого.
Денис подобрал осколок льда, подкинул в руке, примерился. Подошел поближе и швырнул в то же самое окно. Стекло раскололось, трещина пробежала до верхнего края рамы, осколки опасно повисли над дыркой, самые мелкие посыпались в снег. И опять тихо: ни сигнализации, ни сторожа с берданкой или с чем они там теперь развалины охраняют.
– Никого! – торжествующе прошептала Шумилина над ухом у Дениса. Тот и не заметил, как она подошла, и теперь снова таращилась вверх, да еще и улыбалась при этом. Послышался гул двигателя, Денис оттащил Шумилину в тень, но машина преспокойно проехала мимо, донесло лишь обрывки музыки, и только.
– Монтировка есть?
Шумилина уставилась на Дениса, наклонила голову.
– Монтировка, – по слогам повторил тот, но с тем же успехом. Шумилина по самую макушку пропала в большом меховом воротнике пальто, камень на ее пальце поблескивал синим неземным светом.
– Багажник откройте! – Денис решил не терять времени. Искомое нашлось на самом дне, Денис прикинул вес монтировки в руке и через завалы снега полез к разбитому окну.
– Осторожнее! – под руку бормотала Шумилина, зубы у нее отчетливо постукивали, непонятно только, от холода или нахлынувших эмоций. Старая, сухая как птичья кость, рама поддалась легко, Денис подцепил ее монтировкой, приподнял, раздался оглушительный треск. Шумилина отвернулась, Денис успел зажмуриться: в лицо брызнули щепки и мелкая древесная труха. Шпингалет вылетел еще через пару мгновений, он и до этого держался на честном слове, а взлома и вовсе не пережил. Денис потянул раму на себя, изнутри пахнуло сырой бумагой и плесенью. Похоже, в здании не было не только охраны, но и отопления. Подтянулся, влез на подоконник и перевалился вниз, на чудесный паркет, местами вздувшийся от сырости. Шумилина подбежала к окну, ухватилась за подоконник, отскочила.
– Туда, туда! – Денис показал ей в сторону входа, Шумилина кивнула, отбежала и пропала в темноте. Денис перехватил поудобнее монтировку, прислушался. От дыхания поднимался легкий пар, в углах кабинета прятались скользкие тихие тени, стены то и дело покрывались синевой: поганая гирлянда работала без перебоев. Было тихо, очень тихо, точно реально в склепе оказался, слышались лишь слабый шорох и еле уловимый треск. Денис прикрыл выломанную раму, даже кое-как приспособил шпингалет на место, и вышел в коридор. Тут было очень темно, зато синие отблески сюда не доставали, а глаза скоро привыкли к полумраку. Вдоль стен громоздилась старая мебель: шкафы со стеклянными створками, столы, поставленные один на другой, тумбочки, картонные коробки, забитые папками для бумаг, стопки старых газет. Денис тихонько прошел мимо, когда снова что-то зашуршало сбоку, отскочил, вгляделся в темноту. И ничего там не увидел, разумеется, зато наверху что-то ухнуло довольно громко, точно медведь с лапы на лапу переминался, и снова стихло. Впереди показался проем, черный и пустой, как портал в иное измерение. У входа шевелились особенно густые тени, где-то далеко заскрипела дверь, медленно и тошно. Денис шагнул в черноту и едва не полетел в бездну: под ногами оказалась лестница из белого камня со стертыми ступенями, такими скользкими, что он едва удержался на ногах и задел монтировкой великолепные кованые перила ну просто сказочной красоты. Гул по всему дому пошел такой, что хотелось бросить все и бежать куда подальше, да хоть и в окно, откуда, собственно, и вошел недавно. Гул понемногу стих, а заодно пропали шорохи и трески, тишина сделалась истинно космическая. Тут даже самый ленивый и сонный сторож почуял бы неладное и вышел проверить обстановку. Или в полицию позвонил, как вариант. Но дом точно дыхание затаил, Денис, как ни прислушивался, не мог уловить ни единого звука, только тихий скрежет откуда-то снизу. Присмотрелся в полумраке, аккуратно, боком спустился по короткому, в три ступеньки, пролету опасной лестницы и оказался перед входной дверью. Кто-то скребся с той стороны, причем довольно настойчиво. Могучая створка держалась на простом замке с защелкой, Денис сбил его монтировкой, приоткрыл дверь. Шумилина боком пробралась внутрь, выдохнула ошалело:
– Вот это номер. Даже подумать не могла, что вернусь сюда вот так, будто домушник…
– Показывай! – оборвал ее Денис. Время летело слишком быстро, и не факт, что их никто не заметил. На доме рядом запросто могли быть камеры, да и тут, внутри, мог поджидать сюрприз. Нереально, чтобы особняк в центре города оставался без присмотра, тут одна земля прорву денег стоит, а про сам дом и говорить нечего, это же целый памятник архитектуры, стыдно сказать, забыл какого века, на фасаде даже табличка об это имеется, сам недавно видел.
– Сюда. – Шумилина подобрала полы пальто и пошла вверх по чудесной лестнице, ступала аккуратно, боком, крепко держалась за перила. С улицы падал свет от фонаря, внутри было довольно светло. Денис захлопнул дверь и двинул следом. Миновали нехороший проем, там все еще что-то шуршало и шелестело, но Шумилина даже не посмотрела в ту сторону. Остановилась на площадке и подняла голову. Лестница уходила вверх в подсвеченный синим полумрак, где-то высоко что-то скрипело длинно и протяжно, затем раздавался хлопок, потом все повторяло по новой.
– Тут раньше гимназия была, потом школа. В войну госпиталь, – Шумилина прошла несколько ступенек вверх, посмотрела на Дениса и вернулась. Тот пропустил ее, осмотрелся, по-прежнему ловя каждый звук. Эта дверь, или что там на втором этаже дикими звуками душу вынимает, скрипела не так часто. Или так же? И вот этих хлопков не было, вернее, они звучали тише, и в окнах не мелькали тени. Показалось – нет, будто возник на миг в окне справа размытый нечеткий силуэт и сразу пропал, и больше пока не появлялся. Ясное дело, их заметили, и по следам понятно, что в закрытый дом кто-то проник, причем с самыми недобрыми намерениями, само собой, вот и высматривают. Хорошо, пока просто любопытные, а ведь скоро компетентные люди подтянуться могут.
