Что это за дом? Почему уцелел? Как пережил революцию, войны, блокаду? Что у него за судьба?..
Если бы Маня Поливанова была настоящим писателем, она немедленно отправилась бы в архивы и написала историю, целиком и полностью происходящую в этом доме! Но она была лишь автором детективных романов Мариной Покровской и никакой такой истории написать была неспособна.
Вот жалость.
Маня осторожно зашла в подъезд – ей казалось, если хлопнуть дверью как следует, дом-старик рассыплется в прах! – и поднялась на второй этаж. Лестница скрипела, одна секция перил была выломана, торчали ржавые железки.
Сергей Петрович проживал – Маня посмотрела в телефон, где был записан адрес, – в номере пятом, и она решительно позвонила в шестой.
И прислушалась.
И Волька прислушался, склонив набок башку.
Никто не открывал, и Маня позвонила ещё раз.
Собственно говоря, может, никого из соседей и нет. Белый день, все на работе.
В квартире зашаркали, загремела задвижка, и дверь распахнулась.
– Мадам! – провозгласил с порога человеческий скелет, облачённый в пиджак и тренировочные брюки. – Вы ко мне?
Маня от неожиданности отшатнулась. Из проёма несло запахом подгоревшей еды, застарелого табака и чего-то кислого. Скелет доброжелательно улыбался чёрными гнилыми зубами.
– Чем могу служить?
Волька недоумеваще гавкнул.
Скелет посмотрел вниз и восхитился:
– Как прекрасна эта собака! Прямо произведение искусства!
– Только за красоту и держу, – пробормотал Маня.
– Разрешите погладить?
Скелет наклонился, отчего все кости согнулись словно бы в разные стороны, и погладил Вольку по голове.
Маня могла поклясться, что слышала, как стучат и бренчат мослы и костяшки!..
– Итак, мадам, – продолжал скелет галантно, – вы ко мне или же… пардон… вы ошиблись домом? Или улицей? Или городом? Или, быть может, жизнью?..
Маня смотрела на него во все глаза.
– Ваш вид транслирует мне, что вы в ужасе, мадам, – продолжал потешаться скелет. – Но что поделаешь? Я таков, каков я есть! Таким сделала меня судьба!
Маня вспомнила, как тётя говорила, что у судьбы всегда есть выбор…
– Мне нужен Сергей Петрович Шорохов, – быстро проговорила Маня. – Это вы?
– Помилуй бог, – удивился скелет. – Какой же из меня Серёга Шорохов, когда я есть Павлин Мордвинов собственной персоной! А Серёгина квартира вот она, пятая! Звоните!
Маня послушно отправилась звонить в квартиру Сергея Петровича. Скелет, оказавшийся Павлином Мордвиновым, доброжелательно наблюдал за ней.
– Его так рано не бывает, – сказал он наконец. – Он всё время на работе! А зачем он вам, мадам? Вы по какой части?
– Я с телевидения, – соврала Маня. – Мы его в программу пригласили, вот я и приехала поговорить.
– Помилуй бог, – вновь удивился скелет, – за что Серёге такие почести? Он перевыполнил план по строительству мостов в Западной Сибири?
– Сергей Петрович в Западной Сибири? – тут же спросила Маня.
Сбежал? После вчерашнего разговора?!
– Сегодня утром был в нашем славном городе Ленинграде, – провозгласил скелет. – А сейчас может быть где угодно, но подозреваю, что в Ленинграде он и остался.
Маня решилась. Всё же скелет её немного пугал.
– Может быть, вы ответите на мои вопросы? Их немного! – поспешила добавить она. – Мне нужно для… составления биографии Сергея Петровича.
– Прошу! – И скелет отступил внутрь квартиры и сделал приглашающий жест. – Проходите, мадам! Правда, биографии бывают только у писателей, народных артистов и руководителей партии и правительства, а у обычных людей биографий не бывает. У них только две даты – когда родился и когда помер. Так что не знаю, сумею ли помочь.
В крохотной квартирке было полутемно и очень тесно – вещи громоздились и налезали друг на друга, теснили и выпихивали одна другую.
– Не будьте брезгливы, мадам, – между тем говорил скелет. – Да, у Павлина не слишком чисто, да, Павлин уже не тот, что раньше, но он по прежнему остаётся джентльменом! Мадам простит, если мы продолжим заседание в кухне?
Маня немедленно согласилась «продолжать заседание» на кухне.
– В комнате у меня некоторый хаос, – продолжал Павлин Мордвинов, видимо подразумевая, что во всех остальных помещениях образцовый порядок. – Я свалил там всё, из чего раньше состояла моя жизнь. Обломки прошлого, так сказать. А пировать на руинах – удел степняков-чингизидов, никак не порядочных людей.
Павлин Мордвинов явно имел в виду, что сам-то он человек порядочный!..
Мане показалось, что на кухне ещё теснее и темнее, чем в коридоре, – окошко выходило во двор, весь заросший старыми липами. Старинный резной буфет заставлен пустыми бутылками, рядом фанерный сервант семидесятых годов с оторванной дверцей, квадратная самодельная табуретка с прожжённым сиденьем, стол покрыт изрезанной клеёнкой и уставлен стаканами, блюдцами с присохшими окурками и заветренными пластами солёного огурца.
– Присаживайтесь, мадам! – провозгласил скелет. – Ну, хоть вот сюда! Хотя пардон! Секундочку!
Протиснувшись мимо Мани – ей показалось, что она отчётливо слышит громыхание костей, – он скрылся в коридоре и через секунду явился вновь, волоча венский стул.
– На этом вам будет удобнее, а раб божий Павлин устроится на своём привычном троне!
И воссел на табуретку. Маня осторожно опустилась на стул. Тот скрипнул под её весом, ножки поехали. Не хватало ещё грохнуться на пол в этой самой кухне!..
– Мне нечем вас угощать, – продолжал веселиться скелет, – Филе «жардиньер», копчёный угорь под соусом «прованс», а также кулебяки с визигой давно отсутствуют в моём, скажем так, повседневном рационе.
– Жалость какая, – пробормотала Маня.
– Итак?
– Сергей Петрович Шорохов – ваш сосед?
– Это вызывает сомнения? – удивился скелет. – Не в его ли квартирку мы с вами звонили только что?
– Чем он занимается? Вы сказали что-то про мосты?
– Ими он и занимается! Инженер-мостостроитель наш Серёга Шорохов. А в школе так прекрасно рисовал! Мы ведь с ним, считай, одноклассники!..
Маня чуть было рот не разинула от изумления.
Скелет показался ей стариком, а Сергей Петрович ещё молодой человек!
– Да, да, не удивляетесь, мадам! Павлин Мордвинов растратил свою жизнь, профукал, прожёг! – И тут он чиркнул спичкой, прикуривая папиросу. – Вот так! А Серёга Шорохов не профукал! Он ещё живёт. Ну, или думает, что живёт.
– Почему – думает? А на самом деле он… не живёт?
