– Кир, что это с тобой? – спросила Гера, подплывая.
– А ты не знаешь?
– Не знаю…
– Ага, так я тебе и поверил. – Кирилл взял девушку за руку и притянул к себе, чувствуя, как все его нутро взвыло. – Поплыли на тот берег.
– На тот берег? – Девушка задумчиво посмотрела на другую сторону реки, поросшую густым ивняком, затем на невинное лицо Кирилла и вдруг задорно рассмеялась.
– Гера! – Кир придал лицу обиженное выражение.
– Все же ты мой, – неожиданно заявила Гера и, вырвавшись из его объятий, скользнула вперед. – Догоняй.
На пляж они вернулись уже затемно. Кирилл активировал выключенный запястник и, оглядев пустынный берег, смущенно почесал в затылке. Посмотрев на мигом продрогшую под ночным ветерком Геру, он попытался найти их вещи, но вскоре махнул на это занятие рукой, подумав, что наверняка мать с Антоном забрали их с собой. Судя по цифрам, высветившимся на запястнике, вызванный им глайдер должен был прибыть через семь минут, поэтому Кир прижал девушку к себе, и они, ежась от ночной прохлады, направились к посадочной площадке. Вызов застал их уже садящимися в машину.
– Кир, – мать с едва скрываемой улыбкой посмотрела на сконфуженного сына. – Где вы потерялись? На Антона уже жалко смотреть. Он же чуть к стражам не побежал с требованием объявить розыск пропавших.
– Мам, – Кирилл почувствовал, что краснеет. – Мы с Герой…
– Что «мы с Герой»? – передразнила его Ирина и, посмотрев на раскрасневшуюся пару, вздохнула. – Дети, ей-богу. Ладно, вижу, вы уже в глайдере, вещи мы ваши забрали, не беспокойтесь. Ждем вас.
Она еще раз оглядела смущенных ребят и добавила:
– Кстати, Лиа вернулась, так что поторопитесь. А то, судя по вашему таинственному виду, вы можете и до утра домой не попасть.
Причину нежелания матери селить Геру вместе с Лиа Кир понял сразу, как только девушки встретились. Едва он выпрыгнул из зависшего над дорогой около ограды глайдера, у которого заело подножку, и помог Гере спуститься, как чуть не был сметен вихрем под названием Лиа.
– Кирилл! – Лиа повисла на шее у парня и буквально впилась губами в вовремя подставленную им щеку.
– Привет, сестренка.
Кирилл обнял девушку и, приподняв ее над землей, крутанулся вместе с ней. Затем чуть отстранил раскрасневшуюся девушку от себя и, придирчиво оглядев ее с ног до головы, констатировал:
– А ты стала еще красивее.
– Кир… – Девушка смущенно опустила глаза.
Гера подошла к ним:
– Я Гера. Приятно познакомиться, хотя мы уже виделись.
– Виделись? – При виде одетой в купальник девушки, подошедшей вплотную к Кириллу, Лиа мгновенно стала похожа на насторожившуюся кошку.
– Да, – Гера взяла Кира под руку и приветливо улыбнулась. – Кир нас знакомил. Я такая же вторичница, как и ты.
– Я знаю, – почти прошипела Лиа, вцепляясь в другую руку Кира и сверля Геру злым взглядом.
– Девочки, а ну отпустили моего сына и марш в дом! – раздался из-за ограды строгий голос Ирины.
Лиа с Герой тут же отпустили руки парня и, зыркнув друг на друга, по очереди вошли в калитку. Озадаченный Кир направился следом.
И все же постепенно Гера с Лиа сдружились. Первые дни девушки дулись друг на друга и по очереди пытались вытащить Кира на прогулку. Лиа бесилась, видя, что ее названый брат отдает предпочтение своей подруге по учебе, но постепенно все успокоилось. То ли стали сказываться нередкие «профилактические» беседы Ирины с девушками, то ли они просто наконец нашли общий язык, но, как бы там ни было, все чаще Кир стал заставать Лиа и Геру за мирной беседой. А еще через некоторое время девушки из заклятых врагов превратились в лучших подруг и даже решили жить в одной комнате, чем не преминул воспользоваться Антон, перебравшись в комнату, которую до этого занимала его сестра. Брат Геры, оказывается, очень любил поспать, а девушки взяли привычку устраивать полуночные посиделки в комнате Кира, и Антон был вынужден сидеть вместе с ними. К тому же пару раз Гера, несмотря на робкие протесты Кирилла, выпроваживала брата «погулять» на пару со спирсом, мотивируя это тем, что животному нужен свежий воздух и вообще ночные прогулки полезны. Когда это произошло в первый раз, лицо Антона надо было видеть. Он недоуменно переглянулся со спирсом, причем Кир не мог определить, кто больше возмущен, и вернулись они часа через два – страшно злые и взъерошенные. В эту ночь Шустрик даже не стал спать на кровати Кирилла, а улегся рядом с Антоном – видимо, в знак мужской солидарности.
Лето выдалось теплым и сухим, так что местной метеослужбе даже пару раз пришлось специально формировать дождевой фронт, ибо в лесах было замечено несколько пожаров.
Однако что одним проблема – другим радость. По крайней мере, за прошедший месяц ребята успели вдоволь накупаться и позагорать, целыми днями пропадая на реке. Лишь к вечеру Кирилл отправлялся в свой старый клуб, где с увлечением помогал Владлену Михайловичу и разучивал с тренером новые приемы. Так что возвращался он чаще всего ближе к ночи, а, ложась спать, сразу попадал в жаркие объятия Геры. Смущавшиеся поначалу, они вскоре так осмелели, что Гера стала спать у него в комнате, лишь под утро убегая в комнату Лиа, иногда под шуточки и смех Ирины, которая вставала раньше всех. Мать вообще долго терроризировала Геру различными вопросами и тестами, иногда подолгу закрываясь с ней в своей комнате. Пару раз она даже приводила какую-то свою знакомую, которая тоже осматривала и расспрашивала девушку, но в конце концов закончилось и это.
Не заметили, как пролетел июнь и к закату уже стал клониться июль. Кир с какой-то грустью отсчитывал оставшиеся до отлета дни. Порой казалось, что таймер неукротимо отсчитывает последние часы безмятежного счастья, и Кирилл старался не упускать это время. Они с Герой точно сошли с ума от своей нахлынувшей любви, стараясь быть постоянно вместе. Гера даже стала ходить с ним на тренировки и, неожиданно для самой себя, вполне серьезно увлеклась униксом.
Но главное начиналось ночью, они точно голодные накидывались друг на друга, сжимая друг дружку в страстных объятиях и пытаясь утолить пылающий внутри огонь. Тот огонь, что живет во всех людях с начала веков, тот огонь, что порою сжигает нас, а иногда и возрождает из пепла, как легендарного феникса. Этот огонь нельзя погасить, ибо, даже если ты посчитаешь его погасшим, ты ошибешься. В любой момент, от легкой искорки надежды, от случайного взгляда или слова, от невинного взмаха длинных ресниц он может вспыхнуть снова. И тогда он вырвется, – вырвется на волю, сокрушая все преграды, руша все вокруг в своем неугомонном победном танце, дробя сердца на мириады осколков, чтобы потом объединить их в одно целое. В то одно, что будет биться в такт движению тел, сплетению рук и мерцанию глаз, и нет ему преграды, ибо имя ему – ЛЮБОВЬ.
Гера проснулась от молний, сверкавших за окном. Гроза проходила стороной, и раскаты грома доносились как далекая канонада. Девушка осторожно выскользнула из-под одеяла и, потянувшись точно сытая кошка, открыла балконную дверь, подставляя обнаженное тело освежающему ветерку, тут же ворвавшемуся в комнату. Кирилл что-то буркнул во сне и, поежившись, натянул на себя одеяло. Гера, покосившись на него, улыбнулась. Сказать, что она была счастлива, значило не сказать ничего. Ее душа и тело пели, пели от несказанного счастья. А еще она хотела ребенка, хотела это маленькое продолжение своего счастья, но, увы, пока это было ей не дано, и это, пожалуй, единственное, что расстраивало девушку. Но она знала, что тот день придет, и тогда счастье до конца поглотит ее. Она тихонько рассмеялась. Ветерок приятно холодил разгоряченное тело, и Гера, выйдя на балкон, раскинула руки в стороны, подставляя себя его объятиям. Счастье.
