Май-Бритт заменяла сегодня учителя естествознания. Она достала трубку для реагентов и подняла её перед собой.
– Теперь все должны надеть защитные очки!
Я дошла до самого последнего сообщения в переписке. Читаю его в пятый раз.
– Теперь нужно быть очень аккуратными, слышите меня? Не нагибайтесь, чтобы поближе рассмотреть. Будет громкий взрыв.
Я приподняла защитные очки, чтобы лучше видеть экран телефона.
Самое последнее сообщение. Ни тебе: «У меня есть новость», ни тебе: «Нам нужно поговорить» или хотя бы: «А ты знаешь, У МЕНЯ ТЕПЕРЬ ЕСТЬ ДЕВУШКА. Хотел тебе САМ рассказать, ведь МЫ ЖЕ ЛУЧШИЕ ДРУЗЬЯ С ПЕРВОГО КЛАССА».
– О’кей. Все готовы?
Май-Бритт налила реагент по трубке в большую пробирку. Смесь начала бурлить, потом по кабинету распространился странный запах. Казалось, жидкость вот-вот побежит через край.
– Сейчас внимательно! Скоро будет взрыв!
Нам обоим есть что рассказать друг другу, но в переписке этого не видно.
Никаких знаков, никаких зацепок, ничего.
Я положила телефон в карман, уронила голову на руки.
БАМ!
* * *
Хедди вытянула руку как можно дальше и развернула камеру в мою сторону.
Прямой эфир. Я никогда не записывала прямой эфир.
Если бы все происходило как обычно, то я бы нервничала, но не сейчас. Внутри полная тишина. Бесчувственная.
Хедди напротив меня. Она начала говорить.
– Привет всем! Сегодня у меня в блоге особенный гость. Как вы знаете, на этой неделе #strongstoryweek, и сегодня у нас в гостях #nerd с очень сильной историей.
Она посмотрела на меня и толкнула в бок.
– Поприветствуй всех, нёрд.
– Привет.
Мой голос слышится словно издалека. В комнате полнейшая тишина. Джулия сидит в другом конце комнаты и снимает на свой телефон тоже. Ощущение, что мы ни с кем не разговариваем. Ощущение, что всё это не по-настоящему.
– Ты приготовила очень интересную историю, которой хотела с нами поделиться. У меня просто мурашки по телу побежали, когда я ее в первый раз услышала.
Хедди смотрит на меня.
Я улыбнулась в ответ, пытаясь собрать мысли в кучу. Наверное, не страшно рассказать эту историю. Я же не буду говорить, что она об Эспене, и вообще не думаю, что запись посмотрит много людей. Может быть, даже удастся кому-то помочь. Может быть.
И я начала говорить. Сначала медленно, потом все увереннее и увереннее.
Когда я закончила, в глазах Хедди стояли слезы. Я с облегчением выдохнула. Опустила плечи. Все прошло хорошо. Улыбаюсь Хедди. На камеру в телефоне.
– Большое спасибо за то, что ты поделилась с нами этой историей, нёрд, – сказала Хедди.
– Не за что.
Она отвернулась от меня и посмотрела в камеру.
– И мы очень рады, что теперь твоему лучшему другу намного легче, чем тогда, в четвертом классе.
Я замерла на месте.
Хедди вышла из эфира. Мы закончили. Я закончила. Я не думала, что все произойдёт так быстро. Я ошиблась. Меня тошнит.
Джулия улыбалась и повернула камеру телефона в нашу сторону.
– Очень сильная история, Мари! Комменты летят, как сумасшедшие.
Хедди одобрительно посмотрела на меня.
– Так происходит всегда, когда кто-то делится чем-то важным, Мари, – сказала она. – В этом вся разница, если ты понимаешь, о чем я. И это приносит дикое количество лайков!
Она взвизгнула и хлопнула о подставленную ладонь Джулии.
– Но важно не это, это просто бонус.
– Но ты ведь сказала, что это история про моего лучшего друга, – сказала я.
Она, что, не помнит? Она, что, забыла? Это единственная вещь, которая должна была остаться между нами, и она ее рассказала? Хедди удивленно подняла брови. Удивленные брови, полуоткрытый удивленный рот, но не глаза.
– Правда? Блин! Все так быстро разворачивается, когда записываешь прямой эфир. Сорри, я не хотела.
Она пожала плечами, словно ничего страшного не произошло. В животе ворочался кусок льда, в голове тоже, ладони кололи миллионами иголок. Я падаю в обморок? Это обычно так происходит?
– Все будет хорошо, не переживай, – продолжила она, – я уверена, что никто ничего не услышал.
Мне хочется думать, что она права. Пробую дышать как обычно. Все прошло слишком быстро. Все всегда проходит так быстро? Наверняка никто ничего не слышал.
Точно не слышал.
* * *
Понедельник. Я стояла перед кабинетом и ждала, когда кто-нибудь откроет дверь. Могла поспать подольше, но заснуть долго не получалось. Все выходные плохо спала. Что-то лежало на дне желудка и жевало само себя. Коридор наполнялся учениками. Эспен шёл ко мне от противоположного входа и смотрел в глаза.
Улыбается? Я не отводила глаз. Он шёл очень быстро.
Он приблизился, и меня испугало его напряженное лицо.
– Ты издеваешься надо мной, Мари?
Эспен держал перед собой телефон. Там что-то было но я не видела, что.
– Чего ты хотела этим добиться?
Он сунул экран мне в лицо. На нем – фотография Эспена, который чему-то радуется, держа приставку в руке. Я помнила эту фотографию. Это я её сделала.
– Я… не понимаю.
Эспен показал мне на комментарий под фотографией.
– Это парень из девятого класса, который поставил хештег #жертваанорексии на всех моих фотографиях. НА ВСЕХ!
Посмотрела еще раз. Да. #жертваанорексии. Они всё слышали.
Меня сейчас стошнит.
– Кому ты это рассказала?
Смотреть вниз. Если смотреть вниз, может быть, он уйдет. Но нет.
– Никому.
– Ты же должна была кому-то рассказать?!
Покачала головой. Зачем он так повышает голос? Можно же просто сказать, что это шутка.
Прошептала ему:
– Не нужно говорить так громко, Эспен, можно просто сказать, что возникло недопонимание.
Он сделал шаг назад и заговорил еще громче:
– Недопонимание?! Что они недопоняли? Что ты рассказала мою самую большую тайну другому человеку? Потрясающе. Поздравляю, Мари.
– Но это не я сказала, что это с тобой случилось.
Я остановилась. Увидела, что Хедди и Джулия стоят у него за спиной. Он проследил за моим взглядом и развернулся. Покачал головой.
