– Приём, как слышно?
Он снова улыбнулся, но в этот раз мягче. У него бессовестно милая улыбка, и я улыбнулась ему в ответ, хоть и не очень-то и хотелось. Вот так всегда: он улыбнётся, и все проходит. Это жуть как раздражает, но всё хорошо, что хорошо кончается. По крайней мере для него.
– Ох… забей. Это ты дурак, Эспен.
Я уже не сердилась, но в профилактических целях запульнула в него пеналом. Он поймал его прежде, чем тот врезался в полку позади него, положил на парту перед собой, а затем подвинул обратно ко мне.
– Забей на домашку, – сказал он. – Я тебе разрешаю. И вообще, у меня есть новость поважнее. Мама достала билеты на… свой выпускной в школе народного танца.
Он тоскливо уставился себе под ноги, а я усиленно пыталась сообразить, что за школа и что за танцы.
– О не-е-ет!
Я откинулась на спинку стула, еле удерживаясь на двух ножках, и громко засмеялась. Каждый год мама Эспена находит новое хобби. В прошлом году им стали народные танцы.
– Почему ты смеешься? Ты же со мной пойдешь? – проговорил Эспен.
– А-а, ноу-ноу.
Я твердо поставила локти на стол и медленно покачала головой.
– Даже не мечтай. Думаешь, я один туда пойду? В среду, через две недели. Ты – я – народные танцы.
Эспен достал из рюкзака учебник. Разве он раньше приглашал меня на свидания? Обычно, когда мы придумываем себе новое занятие, то не называем это свиданием.
– Должен же мой лучший друг иметь какие-то преимущества от дружбы со мной. Поздравляю с этим.
– Ты имеешь ввиду твою soulmate?
[5] Он засмеялся.
– Вот именно. Ладно, где вы остановились на математике? Нам задали жуткое домашнее задание, ты должна мне помочь.
Он открыл книгу, подвинул стул и присел совсем близко ко мне.
* * *
До конца мозгового штурма по соцсетям и старта проекта осталось два дня. Два дня на поиск хоть какого-нибудь способа раскрыть мои таланты. К счастью, у меня есть несколько вариантов. Осталось только убедить Клауса в том, что эти идеи – годные.
Нашла его на большой перемене в классе у «бэшек». Он явно только что достал пакет с едой и собирался неторопливо употребить его содержимое и погрузиться в Интернет, но тут в класс зашла я. Делаю два шага от порога, не больше. Надеюсь, разговор не станет мучительно долгим. Вот бы одна минута – и смыться.
– Я тут подумала… Может быть, мне лучше написать сочинение или сделать что-нибудь другое вместо соцсетей?
Он засмеялся. Начало не очень многообещающее.
– Мари, умеешь ты ролфить.
Наверное, надо рассмеяться, но мне не смешно. Он запустил руку в чёрную бороду и отложил телефон.
– Почему ты не хочешь сделать общее задание?
– Потому что мне нравится писать. Я хорошо пишу сочинения. Мне не очень хорошо даются… другие вещи. Например… Интернет или соцсети.
Он улыбнулся.
– Но в социальных сетях не нужно делать что-то необычное, – сказал Клаус. – Нужно просто быть самим собой на сто десять процентов, не согласна?
Я пожала плечами. Знаю, он хочет как лучше. Знаю, что считает себя самым крутым учителем, который придумал самое крутое домашнее задание. Проблема только в том, что он ошибается.
– Во мне нет ничего особенного.
– Знаешь что, Мари? Я уверен, что в тебе есть нечто совершенно особенное. Надо только немного подумать. К тому же мы ещё не приступили к самому заданию. Возможно, ты сама себя удивишь, если попытаешься.
– Да, но… У многих уже что-то получается с самого начала…
Клаус наклонился и посмотрел мне в глаза, как ребёнок на детской ёлке смотрит в глаза Деду Морозу.
– Не забывай, что на свете есть только один такой человек, как ты, Мари. Ты уникальна.
Хлопает своими ресничками и смотрит на меня, улыбаясь. Будто изрек божественную мудрость и ждет, пока у меня бабочки в животе запорхают. Но у меня не дрогнул ни мускул.
Он взял телефон. Разговор окончен.
– О’кей. Возможно, вы правы.
Кивнула, улыбнулась, хотя знаю, что он неправ. Я не уникальна.
Какой смысл быть самой собой на сто десять процентов, если ты безнадежно скучна?
Как он может это понять, если он на сто десять процентов дурак?
* * *
В среду у всей параллели физкультура на улице, так что половина нашего класса сидела на лавочке и смотрела, как другие играют в футбол.
Точнее не на сам футбол, а на Эспена. Полуправда.
Все удивляются, когда видят его в этот момент. Не ожидаешь, что за вызывающим цветом волос и странной одеждой может скрываться парень, любящий футбол. Но у него хорошо получается. По-настоящему хорошо.
– Сюда, сюда!
Эспен махал на фланге руками, и Амрит дал ему пас. Эспен его принял и рванулся к воротам. Забил гол. Все просто на раз-два.
– ДА-А-А!
Его команда прыгала вокруг него и радовалась. Судья засвистел. Игра закончилась. Они победили.
Эспен дал каждому пять и подбежал ко мне. Бросился на шею и держал меня в объятиях чуть дольше обычного.
Я постаралась сохранить самообладание, словно меня не волновало, что он делает это на виду у всех. Почти прокатило.
– Я, правда, думал, что последний гол мы забить не успеем. Офигенно сработали.
Он держался руками за бока и восстанавливал дыхание. Когда пульс пришёл в норму, он поднес руку ко лбу, чтобы вытереть пот.
– Можно я возьму твоё полотенце?
Я взяла полотенце и вытерла ему пот со лба. Эспен улыбнулся и забрал у меня полотенце.
– Спасибо. Я вспотел, как лошадь.
Я чувствовала, как пульсируют подушечки пальцев, которыми я только что касалась его лба. Не похож он на лошадь. Он похож на самого себя.
Потный, светло-розовый, высокий и очень симпатичный.
Группа девчонок из параллельного класса стояла поодаль и улыбалась, глядя на него. Эспен улыбнулся им в ответ.
– Хай-хай.
Они захихикали. Одна девочка оглянулась и задержала на Эспене свой взгляд дольше остальных. Внутри меня что-то сжалось в комок, и откуда-то из груди вырвался лёгкий вздох, который, слава богу, никто не услышал.
– Кто это?
Эспен посмотрел на меня и засмеялся. Снова провел полотенцем по уже сухому лбу.
– Это? Никто. Просто девчонки из класса.
– Ты их знаешь?
– Да не очень.
Я повернулась и посмотрела им вслед, Эспен продолжал что-то рассказывать. Кажется, он говорил о матче, но мои мысли витали где-то в другом месте.
