Кажется, мадам еще не знала, за кого будет выходить мадемуазель Бабанова.
– Где сейчас может быть Астра Федоровна? Что еще может быть «С.М.В.»?
– Поверьте, даже представить не могу…
– За последние полчаса в салон заглядывали незнакомые господа?
– Перед вашим приходом появился какой-то толстяк с золотой цепью на пузе и перстнем брильянтовым, спросил «здесь салон мадам Вейриоль?», огляделся и скрылся.
– Куда пошел?
– Ну откуда мне знать…
С потолка раздались звуки, будто на втором этаже кто-то убегает, а другой, с тяжелой поступью, догоняет. Пушкин не стал задавать вопросы. Пробежав через примерочную, выскочил в сени, успел крикнуть городовому, которого поставил во дворе, чтобы был готов, и взлетел по лестнице.
Дверь в квартиру была не заперта. Пушкин ворвался и увидел у окна низкую фигуру, чрезвычайно толстую, в одних подштанниках. Мужские брюки валялись на полу рядом с разорванным платьем и двумя крупными ассигнациями. У ног толстяка сжался белый комочек. Господин обернулся.
– Чего надо? Пшел отсюда…
Пушкин дал двойной тревожный свисток и подошел к господину в подштанниках.
– Сыскная полиция… Арестованы за совращение несовершеннолетней девицы…
Господин соображал быстро. Попятился и попытался сбежать, но наткнулся на городового, который одним махом скрутил его.
– Этого в участок, допросить и в камеру, – приказал Пушкин.
И, не замечая криков с угрозами всех купить и наказать за дерзость, наклонился над девушкой, которая спрятала лицо за стиснутыми руками.
– Не бойтесь… Все кончилось… Вам ничего не угрожает…
Раздалось тяжелое и глубокое всхлипывание.
– Спасибо… – чуть слышно пробормотала она.
Закинув на плечо подранное платье, Пушкин поднял барышню и бережно понес по лестнице. Дрожа, она прижималась к нему. Внизу ждала напуганная Вейриоль, а из сада неслись жалобы и проклятия арестованного.
* * *
Закутанная в одеяло, Астра Федоровна сидела, поджав ноги, на диване в примерочной. Мадам хлопотала вокруг нее, предлагая чай, лекарства, успокоительные капли. Барышня потребовала рюмку коньку. Отказать было невозможно. Астра выпила, поперхнулась с непривычки, зато щеки загорелись румянцем.
– Мадам Вейриоль, прошу нас оставить, – попросил Пушкин, когда здоровью барышни ничего не угрожало.
Мадам колебалась, не зная, как поступить.
– Не бойтесь, Жанна, господин Пушкин мой жених со вчерашнего вечера.
Хозяйка салона сдержала изумление при себе, вежливо поклонилась, пообещала, что следов не останется, платьем занимается лучшая портниха, и закрыла за собой дверь. Пусть делают, что хотят…
– Не держите на меня зла, Алексей Сергеевич, – сказал Астра, пряча нос за краешком одеяла. – Мой поступок не направлен против вас.
– Я знаю, – отвечал он. – Вчера, когда подали объявление, хотели проучить графа, обвинить его в измене и отменить свадьбу. Сегодня, когда он перестал быть вашим женихом, хотели открыть глаза вашей матушке, спасти ее… Вышло по-другому. Граф увидел объявление, понял, что это ловушка, и предложил одному из состоятельных знакомых развлечение… Недешевое, но редкое… Как оказались наверху, а не в салоне?
Астра тяжко вздохнула.
– Случайно… Зашла из сада, чтобы Жанна не заметила, увидела лестницу. Нахлынули воспоминания: в этой квартире мы с Гаей в детстве играли… Поднялась, ключ был, как и прежде, в щель засунут, открыла, вошла, понюхала пыли, хотела вернуться, а на пороге этот негодяй стоит, ухмыляется. И на меня… От страха горло перехватило, не смогла позвать на помощь… Он наседает, сальности говорит, деньги бросил, стал платье с меня срывать, брюки стащил, фу, гадость… Дальше плохо помню, пока не появились вы… Спасибо, что спасли от позора…
Пушкин устроился на другом конце дивана.
– Астра Федоровна, в благодарность за спасение жду от вас откровенности, – сказал он как можно мягче.
Глазки ее хитро блеснули.
– Говорите прямо как ваша баронесса… Что ж, мы, купцы, долги оплачиваем… Спрашивайте…
– Откуда узнали, какое надо подать объявление, чтобы выманить графа?
Астра повозилась под одеялом.
– В пансионе об этом шептались… Хоть барышням читать газеты неприлично, в пятницу открыла «Московский листок», гляжу: объявление Алой Ленты… Думаю, вот ты и попался… В понедельник утром получаю гадкую записку, в которой доброжелатели сообщали: мой жених имеет интимную встречу в салоне мадам Вейриоль… Примчалась, стучала в дверь примерочной, они не открыли…
– Почему не зашли через сад?
Барышня хмыкнула.
– Сама не знаю… От злости и обиды не могла мыслить разумно… Приехала в кофейную, где с Гаей встретиться сговорились… Опомнилась, да было поздно. Не возвращаться же обратно. Тут Василиса объявилась, поехали к колдуну… Он нагадал, что после графа у меня будет еще два жениха… Вы – первый… Не обижайтесь…
Обижаться Пушкин и не думал. Он думал о другом.
– От кого получили записку?
– С почтой пришла… Кажется, Гая отдала утром. Запечатанную…
– Вы знали, что Юстова погибла здесь?
– Да, Гая рассказала…
– Почему ее смерть не связали с графом Урсеговым? Вы же прибежали сюда, чтобы разоблачить его.
Поддернув одеяло, барышня закуталась плотнее. Как ребенок защищается перед страшными тенями ночи.
– В голову не пришло, поверите?
Верил Пушкин только своей системе.
– Позвольте вернуться на два года назад, – сказал он. – Бутович рассказала вам о том, что она подала объявление Алой Ленты?
– Почти прямым текстом… Ходила с гордым видом… Эта дрянь смела заявить, что еще будет мне приказы отдавать… Продажная девка…
– В прошлом году видели объявление Алой Ленты?
Вопрос вызвал удивленный взгляд.
– Неужели опять было?
Пушкин кивнул.
– Ну и ну. – Астра поморщилась. – Кто-то из новеньких, наверное… Графа в пансионе нет, а слух живет и текст известен… Фу, мерзость…
– Как мадам Вейриоль сообщали, чтобы оставили примерочную для встречи?
– Да откуда мне знать! – возмутилась Астра. – Наверняка у них заранее обговорено… Она ведь тоже в газеты заглядывает. А расчет после получает…
– Знали, что объявление 22 апреля подала Юстова?
– Тася не сообщила… Я поняла, что она скрывает что-то, хитрит, когда ей сережки отдала в качестве свадебного подарка… Надо же, скромница Тася пожелала продать свое сокровище… Кто бы мог подумать… И какой же грязный мерзавец граф Урсегов…
