– О нет, – заверила Клара. – Вы можете быть очень странной, миледи, но я бы никогда не сказала, что в вас есть что-то плохое.
Ларкира рассмеялась над этими словами, снова поворачиваясь к открывшемуся перед ними виду.
– Спасибо, Клара.
Ларкира сделала глубокий вдох, и вокруг нее воцарился покой. Покой, которого она никогда раньше не чувствовала. Война на этой земле утихла, как, казалось, и война внутри нее самой. То вечное чувство вины, которое переполняло ее по отношению к матери и собственным силам, в эти дни едва ли давало о себе знать. И с каждым новым падением песка оно лишь угасало. Наконец-то между Ларкирой и ее дарами установилось взаимопонимание и доверие, рожденное в любви и прощении. Она больше не обижалась на свою магию за боль, которую та причинила ей и ее семье, и с этим принятием Ларкира наконец смогла стать единым целым со своими силами. Намерения ее сердца и разума соединились, позволив девушке ослабить жесткую хватку и впервые за девятнадцать лет вздохнуть свободно.
– Вот ты где.
Ларкира обернулась на хриплый голос, от которого по ее коже всегда будут пробегать приятные мурашки. Дариус отодвинул в сторону сплетение виноградной лозы, которая блокировала вход в беседку, и шагнул внутрь.
– Ваша светлость. – Клара поклонилась, когда он приблизился, выглядя немного взволнованной его присутствием.
«Мне знакомо это чувство», – подумала Ларкира.
– Здравствуйте, герцог, – сказала Ларкира.
– Странно звучит, правда? – Он подошел и встал рядом с ней, и Ларкира была вынуждена прищуриться от яркого солнца, когда подняла голову, чтобы посмотреть на Дариуса. Солнце окрасило его локоны в теплый оранжевый цвет, когда зеленые глаза встретились с ее.
– Вот почему мы должны говорить это как можно чаще. Если повторять одно и то же постоянно, оно становится скучным.
– Я бы возразил тебе по одному пункту.
– И какому же?
– Если это твое имя.
Настала очередь Ларкиры краснеть, когда Дариус весело улыбнулся.
– О, посмотрите на это поле лаванды. – Клара с энтузиазмом указала на цветы далеко внизу на холме. – Держу пари, они будут великолепно смотреться в вашей комнате, миледи. Простите, но я пойду сорву цветы, и приношу свои извинения, если мне потребуется очень много времени, чтобы собрать идеальный букет.
Ларкира и Дариус смотрели, как служанка поспешно устремилась вниз.
– Боюсь, это какие-то сорняки, – сказал он.
– Да, – согласилась Ларкира. – Кажется, моя горничная решила ненадолго сложить полномочия и перестать исполнять роль моей компаньонки.
– И я очень благодарен ей за это.
– Да? – Ларкира повернулась, чтобы посмотреть на Дариуса. Его цвет лица сиял здоровьем на фоне белой рубашки, которую он носил под светло-голубым пиджаком.
– Да, – сказал он, подходя ближе и заправляя выбившуюся прядь волос ей за ухо.
Его прикосновение согрело Ларкиру, как легкий ветерок, коснувшийся обнаженного плеча.
На Ларкире было одно из платьев, которое она в самом начале привезла из Джабари, светло-фиолетовое, казавшееся таким же легким и свободным, как и новый день.
– Так теперь все официально? – спросила она.
– Бумаги подписаны, душеприказчики только что увезли их с собой.
– И каково это – наконец-то вернуть свои земли? Стать герцогом?
– Чувство такое… – Дариус посмотрел на спокойные воды вдалеке, на лодки и город, которые сияли под лучами солнца. – Огромное.
– Огромное?
Кивок.
– Многое предстоит сделать.
Ларкира улыбнулась.
– Нам придется поработать над этим.
– Над чем?
– Научить тебя, как наслаждаться моментом, прежде чем наброситься на новую задачу.
– Я умею наслаждаться моментом.
– Докажи.
Не говоря больше ни слова, Дариус притянул Ларкиру к себе и поцеловал.
Она пискнула от удивления, а затем теснее прижалась к нему.
Этот поцелуй отличался от других, такой медленный, расслабленный. Дариус приоткрыл ее губы, чтобы коснуться языком ее языка, и Ларкира вздохнула, проведя руками по его воротничку и густым волосам. Возможно, он и не торопился, но ей казалось, что она вот-вот взорвется. Ей хотелось запрыгнуть на него, скатиться с холма и смеяться, как дети, хотелось затащить его в озеро, чтобы поплавать в этой новой безмятежности, прежде чем лечь на пляже и сохнуть на солнце. Она не хотела разлучаться с ним. Хотела оставаться в его объятиях на веки вечные.
Именно эта мысль заставила ее отстраниться, в груди неприятно кольнуло.
Он не мог остаться с ней навсегда.
На самом деле, сегодня она уезжала обратно в Джабари.
– Сестры пакуют мои вещи, – сказала Ларкира, зная, что слова звучат странно и не совсем подходят для момента, который они только что разделили.
Дариус внимательно наблюдал за ней.
– Да. Они мне и подсказали, где тебя искать.
– Я пришла сюда, чтобы в последний раз насладиться видом. Скорее всего, они сетуют, что я оставила им все тяжелую работы. И Ния точно стащит пару моих платьев в качестве оплаты за это.
– Что, если они могут остаться здесь?
– Мои сестры?
– Полагаю, они тоже, – подавив усмешку, ответил Дариус. – Но я имел в виду твои вещи.
– Зачем мне оставлять их здесь? – нахмурившись, спросила Ларкира. – Конечно, я не возражаю против нового гардероба, но, учитывая, что я только что заказала эти платья у миссис Эверетт, кажется не…
– Ларкира, я люблю тебя.
Все замерло. Ветер. Щебетание птиц. Отливы и приливы.
– Прощу прощения?
Дариус подошел ближе. Взяв ее руки в свои, он снял перчатки и нежно поцеловал ее пальцы.
– Я люблю тебя, – повторил он. – Безумно. Даже отчаянно. И не хочу, чтобы ты уезжала. На самом деле, даже могу похитить тебя, если ты попытаешься покинуть меня.
Изумрудные глаза Дариуса держали Ларкиру в плену, хотя все ее тело, казалось, могло улететь прочь, магия в ее животе нагревалась от удовольствия.
– Я… – Она пошевелила губами. – Я не знаю, что сказать.
– Потерявшая дар речи Бассетт? Стоит написать об этом в учебниках истории Лаклана.
– Высокомерие совсем не красит вас, ваша светлость.
– Дариус, – поправил он.
На это она могла лишь улыбнуться.
– Дариус.
– Итак? – спросил он, выглядя нерешительным, едва ли не робким. – Неужели я одинок в своих чувствах?
