– Да, – ответила Ларкира, уходя с опушки леса, ее голубые юбки зашуршали, когда она покинула дарящую чувство умиротворения лужайку, чтобы прогуляться по мосту.
Арабесса приблизилась к корням, которые ненавязчиво свисали с покрытого травой холма Ачак. Она изо всех сил дернула одни из них, и кучка жуков вырвалась из грязи. Насекомые поспешили вниз по ветке, чтобы собраться в один большой мигающий глаз. Он раскачивался то в одну, то в другую сторону, черный блестящий зрачок ловил отражения трех девушек, прежде чем разлететься на части, заставляя насекомых разбегаться и исчезать в грязи.
Не прошло и секунды, как плетеная лестница свалилась с края острова и со стуком приземлилась на мост.
Арабесса ухватилась за нее, запрыгнула на первую ступеньку и начала подниматься. Ния и Ларкира быстро последовали за ней.
После того как они спокойно ступили на траву наверху, Ларкира отряхнула юбки, а затем помогла Нии расправить воротник. Приведя себя в порядок, Ларкира предстала перед скромным жилищем одного из самых могущественных созданий, которого они знали.
Хотя жилище, скорее, походило на очаровательный дом бабушки, любой здравомыслящий человек знал, за такой невинностью всегда скрывается калейдоскоп гнусных намерений. В конце концов, невинность привлекает сильнее, чем устрашающий вид.
Дойдя до входной двери коттеджа, где плющ поднимался вдоль верха, а на обитом деревянными рейками полотне были нарисованы желтые и белые лилии, Ларкира с силой постучала.
Пауза, а потом…
Плющ неожиданно пришел в движение, обвился вокруг нее и ее сестер, стягивая их вместе. Вьющееся растение тянуло и тянуло, пока и без того стягивающий корсет Ларкиры не показался ерундой по сравнению с объятиями зеленого.
– Неужели это всегда так необходимо? – проворчала Ларкира.
Арабесса использовала свободную ногу, чтобы еще раз постучать в дверь.
– Никого нет дома, – донесся до них глубокий, приглушенный голос по другую сторону двери.
– Тогда почему твои жуки позволили нам подняться? – прохрипела Ния.
– И почему мы услышали ответ только сейчас? – добавила Арабесса, сильнее упираясь локтем в бок Ларкиры.
Тишина.
– Мы поделимся своим свежеиспеченным сладким хлебом, – удалось пропеть Ларкире сквозь путы.
Дверь со свистом открылась как раз в тот момент, когда плющ ослабел и снова скользнул обратно на дверь, теперь невинный и красивый. Ларкира, как и ее сестры, сделала глубокий вдох, а затем выпрямилась и посмотрела на чрезвычайно высокого, темнокожего бородатого мужчину. Он был одет как принц на отдыхе, его босые ноги выглядывали из-под длинного зеленого шелкового халата.
– Где он? – Прищуренные василькового цвета глаза рассматривали сестер. – Давайте сюда. – Ларкира протиснулась мимо Ачак.
– Да, здесь будут буханки хлеба, – сказала Ния, когда они с Арабессой протиснулись внутрь.
В то время как снаружи дом Ачак выглядел скромным одноэтажным, внутри он представлял собой достаточно большое трехэтажное здание. Ковры из разных стран покрывали каждый дюйм холла, расстилались по остальным комнатам и на верхний этаж и даже красовались на стенах. Вычурные картины были прикреплены ко всем доступным поверхностям, включая потолок и столешницы. В воздухе витал цветочный аромат, смешанный с запахом благовоний и масел, а пестрые пуфы и мягкие кресла были беспорядочно расставлены по всему пространству. Книги на множестве языков лежали открытыми, другие были убраны или сложены рядом с различными местами для сидения, как будто личности, обитавшие в этом жилище, имели склонность плюхаться наугад на любое место так же быстро, как и срываться, когда что-то более интересное привлекало их внимание. Два разума боролись за одно тело.
– Я не разрешал вам входить. – Ачак последовал за ними по пятам, когда Ларкира свернула на кухню, переступив через еще один плюшевый ковер, тянувшийся вплоть до большой печи. Голубое и фиолетовое пламя лизало дно кипящего котла, из которого доносились манящие запахи.
– Ты открыл дверь, разве нет? – спросила Ларкира, ища что-то в большой кладовой.
Ния и Арабесса расположились вокруг потертого деревянного стола в центре кухни.
– Только для того, чтобы забрать ваш сладкий хлеб, – заявил Ачак, прежде чем пробормотать проклятие. – У вас нет сладкого хлеба.
– Мы скоро его сделаем. – Ларкира вытащила ингредиенты и поспешила к одному из немногих свободных мест на столешнице.
– Убирайтесь. – Ачак указал на входную дверь. – Я не приглашаю в свой дом лжецов.
– Технически мы не лгали, – сказала Ния перед тем, как откусить яблоко, которое стащила из стоящей на виду чаши. – Мы сказали «свежеиспеченный», а что может быть свежее, чем еще не приготовленный?
– Только что из духовки, – возразил Ачак.
Казалось, Ния задумалась об этом, пока жевала, откинувшись на спинку стула.
– Верно, но только что из духовки в твоем доме намного вкуснее, чем только из духовки в Джабари, ведь так он бы перенес путешествие по Яману, через мост Увядания, затем поднялся бы по лестнице в мешке, чтобы, без сомнения, угодить в капкан к твоим отвратительным ползучим растениям, а затем еще и протиснуться через дверь. Разве ты так не думаешь?
– Если бы тебе и правда было дело до того, что я думаю, никто из вас не сидел бы сейчас здесь.
– Ачак? – хмыкнула Ния. – Ну и кто теперь лжец?
Ларкире казалось, что, если бы у импозантного мужчины, стоявшего в дверном проеме, были перья, в этот момент он бы точно недовольно нахохлился.
– Где твоя сестра? – спросила Арабесса.
– Побежала прятаться, как только вы все постучали. – Ачак скрестил руки на груди, его роскошный шелковый халат шевелился словно жидкость в теплом сиянии комнаты.
– Чушь, – заявила Арабесса. – Твоя сестра обожает нас.
– Еще один вопрос, в котором, к счастью, у нас нет ничего общего. – Он настороженно наблюдал за ними, пока Ларкира и ее сестры чувствовали себя на его кухне как дома.
Ларкира улыбнулась, смешивая в миске ингредиенты.
– Да ладно, – пробормотала Ния с полным ртом. – А как насчет того, чтобы ты всегда переживаешь за нас?
– Потому что беда верный друг ваших теней, – ответил Ачак, направляясь к тушеному мясу, которое, по всей видимости, готовил до того, как его прервали.
Ларкира подавила смешок, замешивая свежеприготовленное тесто на деревянной столешнице. Они постоянно играли в эту игру – брат ворчал, когда они без конца поддразнивали его, пока не появлялась сестра. Близнецы всегда, сколько Ларкира себя помнила, присутствовали в жизни девочек, и, хотя у них было много имен, все, кроме одного, Ачак, засосало в Небытие.
