– Посмотри на нас двоих, – сказала она Дариусу, легкая улыбка тронула уголки ее губ. – Оба лишились матерей и разгуливают по замку посреди ночи.
Дариус тихо рассмеялся, звук лучился теплом.
«Ему стоит чаще смеяться», – подумала Ларкира.
– Да, нас можно только пожалеть. – Он снова посмотрел на картину.
– Есть ли другие, кого вы навещаете?
– Другие?
– Портреты герцогини. Просто на случай, если я обнаружу, что брожу по замку, когда мне следует спать, и мне нужна компания.
«Или не захочу снова неожиданно наткнуться на кого-то», – молча закончила она.
– Существует еще лишь один, – нахмурившись, поведал Дариус. – Но он также находится в крыле герцога. Полагаю, он хранит его в своих покоях.
Ларкира едва заметно прикусила губу. Она ведь совсем не уделила внимания изучению предметов искусства, пока находилась в комнатах хозяина дома.
– Все портреты вашей матери находятся в южном крыле?
Кивок.
– Я прихожу только тогда, когда он уезжает. Герцог… любит уединение.
Ларкира нахмурилась. Как ужасно для ребенка не иметь возможности смотреть на свою мать тогда, когда ему захочется. Портреты ее собственной матери висели по всему их дому в Джабари, чтобы любая из сестер могла полюбоваться ими, когда бы ни пожелала.
Неужели герцог сделал это умышленно? Переместил картины сюда лишь для собственного пользования, точно так же, как поступил с вещами герцогини? Или он просто прятал ценности так же, как прятал богатство Лаклана?
И если он действительно любил Джозефину, были ли его чувства взаимны?
– Что случилось с вашей рукой? – спросил Дариус, уставившись на ее наполовину отсутствующий палец.
Зараза! Ларкира забыла, что не надела перчатки. Сцепив руки за спиной, она почувствовала, как ее щеки покраснели.
– Я, э-э, ничего особенного.
– Простите, – быстро сказал он. – Я не хотел оскорбить…
– Нет, нет. Все в порядке. Просто… Большинству было бы неприятно смотреть на такое.
Дариус внимательно наблюдал за Ларкирой, без сомнения, заметив ее неловкость.
– Я не отношу себя к большинству.
Ларкира прикусила нижнюю губу, взвешивая все варианты, но в конце концов сделала глубокий вдох и показала палец. Все равно он уже видел изъян.
– Нелепая случайность, – объяснила она. – Но я не особо переживаю. Пишу я правой, да и неплохо научилась справляться с другими вещами, такими как вышивка, разрезание пищи… – Ларкира затихла, когда Дариус взял ее руку, внимательно рассматривая.
– Это случилось недавно.
Она отстранилась, ее магия, как и все внутри, перевернулось от этого первого контакта кожа к коже, никаких перчаток в качестве барьеров, и… о потерянные боги, как же это было приятно.
Дариус смутился.
– Прошу прощения, – сказал он, выглядя раскаявшимся. – Я не хотел быть таким грубым. Просто не понял, что у вас… То есть я не знал… Даже когда мы танцевали… Прощу прощения. – Он покачал головой. – Думаю, бессонница стала влиять на меня. Мои мысли путаются.
– Я понимаю. – Ларкира заставила себя улыбнуться. – Я всегда ношу перчатки на публике и маскирую ту часть, которой не хватает.
Он кивнул, понимая ее слова.
– Вас это смущает? – спросила Ларкира.
– А почему должно?
– Нечасто можно встретить даму с подобными ранами.
Зеленые глаза Дариуса казались ярче в свете свечей.
– Я не из тех, кто осуждает других за их шрамы или несчастья.
Его слова поразили Ларкиру, странно вторя ее собственным убеждениям. Магия зашевелилась, более чем довольная услышанным.
– Вы правы, – сказала она. – Вы не такой, как большинство.
Дариус выдержал ее пристальный взгляд, теплый свет мерцал на его бледном лице, отражаясь в прядях рыжих волос и превращая их в медь. А затем он переступил с ноги на ногу, отвел взгляд и спросил:
– Было больно?
– Я удивлена, что не потеряла сознание.
– Вы храбрая.
Она фыркнула:
– Пожалуйста, умоляю, в следующий раз, когда увидите Нию, повторите это при ней. Мы заключили пари по этому вопросу.
– Постараюсь запомнить.
– Я обязательно напомню вам.
Они продолжали стоять там, улыбаясь друг другу, безмятежный покой окутывал тусклый коридор, но вдруг сильный порыв ветра ударил в соседнее окно, разрушая чары.
– Мне лучше отправляться спать, – начала Ларкира, – или я наверняка буду не в настроении, когда Клара придет будить меня.
– Да, – согласился Дариус. – Позвольте проводить вас…
– О нет, я должна пойти одна. Если нас застанут вместе в это время ночи, да еще и в таком виде, боюсь, слуги выдумают какую-нибудь пикантную историю, потом ваш отчим, без сомнения, узнает об этом, а следовательно…
– Совершенно верно, – быстро прервал ее Дариус, в его глазах мелькнула паника. – Герцог не должен знать, что я был здесь.
– Как и я, – добавила она, защищаясь. Случись такое, именно ее репутация, а не его, оказалась бы испорчена в глазах общества. Мужчины всегда выходили сухими из воды, в то время как женщинам приходилось еще долго обелять свою честь.
– Да, конечно.
– И я также была бы признательна, если бы вы ничего не говорили своему отчиму о… – Ларкира подняла левую руку. – Как я уже говорила, обычно я ношу перчатки. Конечно, я не стану вечно скрывать от него подобное, – быстро добавила она, увидев, как прищурился Дариус. – Просто до этого хотела бы узнать его получше.
– Если вы действительно хотите выйти замуж за герцога, – сказал Дариус с внезапной прохладой в голосе, – я бы посоветовал вам поделиться своей правдой после свадьбы.
Ларкира моргнула:
– Простите?
– Скажем так, мой отчим не из тех, кто имеет обыкновение коллекционировать покрытые рубцами экспонаты. Он предпочитает сам оставлять подобные глубокие следы.
Ларкира выпрямилась:
– Я…
– Возьмите мою свечу. – Дариус прервал ее, сунув мерцающее пламя ей в руку. – Я хорошо знаю эти залы и могу найти дорогу даже в темноте.
– Я вас расстроила?
– Конечно же нет.
– Но вы кажетесь огорченным.
– Я устал, – сказал он, и на самом деле внезапно показался очень утомленным. – Кажется, мы разделили еще один момент, который стоит забыть.
– Может, не забыть, а сохранить между друзьями.
– Друзьями?
