– Милорд. – Боланд снова оглядел комнату. – С вами все в порядке?
– Прошу прощения? – Дариус моргнул, глядя на дворецкого, стоявшего у теперь уже пылающего камина. Поднос с кофе и тостами с желе, его любимый завтрак, стоял на низком столике.
– Я спросил, хорошо ли вы себя чувствуете.
– А почему может быть иначе?
– Вы не ответили на мой предыдущий вопрос.
– Правда? Должно быть, я еще не до конца проснулся.
– Видимо, так. – Боланд искоса взглянул на него, пока наполнял чашку, крепкий, насыщенный аромат кофе наполнил комнату. – Держите, сэр.
– Спасибо.
Боланд ждал, пока Дариус потягивал напиток, тепло разливалось по его горлу.
– Что? – спросил Дариус.
– Мой вопрос, милорд.
– Да, да. Пожалуйста, повтори вопрос, раз он кажется тебе таким важным.
– Ваша одежда, милорд. Вы уверены, что вам не нужна моя помощь?
– Да. – Дариус снова наполнил чашку. – Я абсолютно уверен.
– Я сделаю это…
– Клянусь потерянными богами, Боланд. Я вполне способен наслаждаться собственным завтраком самостоятельно, нет необходимости кормить меня с ложечки.
Пожилой мужчина застыл:
– Конечно, милорд.
Дариус вздохнул:
– Прости, я не хотел грубить. Кажется, сегодня утром я сам не свой. Думаю, мне все еще нужно немного времени, чтобы проснуться.
– Конечно, сэр.
– Спасибо, что принес завтрак.
– Это мой долг, сэр. Нужно ли вам что-нибудь еще, прежде чем я уйду?
– Нет. У меня все есть, спасибо.
– Очень хорошо, милорд. – Боланд низко поклонился, его взгляд упал на бутылку, лежащую на ковре у его ног.
Дариус проследил за взглядом камердинера.
– Ты знаешь, зачем мне понадобилось мое лекарство от аллергии?
Боланд поднял глаза, встречаясь взглядом со взглядом Дариуса.
– Не могу знать, милорд.
– Бутылка пуста. У меня был приступ прошлым вечером?
Дворецкий никогда не интересовался, почему Дариус не мог сам вспомнить такие вещи.
Боланд едва заметно поджал губы:
– Я не присутствовал на ужине, сэр. Хозяину конюшни нужно было провести повторную инвентаризацию. Но я мог бы опросить персонал…
Дариус махнул рукой, опускаясь в одно из кресел у камина, словно ощутил уже знакомую усталость.
– В этом нет необходимости. Просто наполни ее, пожалуйста.
– Конечно. – Мужчина сунул бутылку в карман сюртука, прежде чем направиться к двери.
– О, и Боланд, – позвал Дариус, останавливая слугу. – Ты знаешь, что леди Ларкира запланировала на это утро?
– Леди Ларкира? – переспросил Боланд.
– Да, единственная леди, ныне присутствующая в нашем замке.
– Мне кажется, мисс Клара сказала, что после завтрака они с леди отправятся на прогулку, но сейчас она должна быть в своих комнатах. Похоже, она любит поспать.
Он сказал «поспать» так, словно это был отвратительный порок.
– Спасибо, Боланд. На этом все.
– Да, милорд.
Дворецкий направился к двери, но остановился на пороге.
– Сэр, могу я дать вам совет?
Брови Дариуса удивленно поползли вверх.
– Конечно.
– В течение нескольких следующих недель, если это возможно, я бы проводил больше времени на свежем воздухе. Предпочтительно на материке.
– Почему?
– Свежий воздух полезен для здоровья, милорд.
– Ты считаешь, я выгляжу больным, Боланд?
– Конечно нет, сэр. Просто мне кажется, на материке можно найти больше занятий, которые могли бы скрасить досуг молодого человека.
В этот момент снаружи сверкнула ослепительная вспышка молнии. Оба мужчины посмотрели в ее сторону.
– И многое другое, из-за чего меня могут убить, – сухо ответил Дариус.
– Возможно… – Дворецкий положил руку на карман сюртука, откуда выглядывала пустая бутылочка из-под лекарства. – А может, и нет.
Дариус нахмурился, когда его слуга вышел из комнаты, снова оставляя его в том состоянии, в котором всегда находился молодой лорд – а именно в одиночестве.
Несмотря на совет дворецкого провести день на улице посреди обезумевшей стихии, Дариус с трудом сдержался, чтобы не побежать в северное крыло. Быстро одеваясь, он продолжал удивляться обнаруженному на своем теле, и почти рассмеялся, когда его озарило пониманием: ровную кожу он прятал так же отчаянно, как скрывал все шрамы, которые когда-то пересекали его тело.
Ничто не могло объяснить феномен пробуждения почти полностью исцеленным… по крайней мере, если говорить о плоти. Рана, которую эти отметины нанесли его разуму, годы смятения и боли, которые они принесли, были слишком глубокими, чтобы исчезнуть после одного спокойного сна.
Страх перед тем, что его разум окончательно ускользает, был сильнее, чем когда-либо, но, как и в прошлом, Дариус отогнал эту мысль, его решимость оставаться уравновешенным и спокойным ради своего народа лишь окрепла.
И все же Дариус продолжал искать ответы относительно прошлой ночи, спотыкаясь на одной важной детали.
Леди Ларкира.
Если он выбрался с ужина без видимых травм, что это значило для Ларкиры?
Непредсказуемость герцога сводила с ума.
Возможно, Хейзар и был злодеем, но таким ли бессердечным глупцом, что показал свою темную сторону до того, как они поженились? Прежде, чем ее приданое окажется в безопасности в его руках?
Паника побудила Дариуса ускориться.
Когда он добрался до третьего этажа, его быстрые шаги затихли на коврах, устилающих пустой коридор. Дойдя до конца, Дариус замедлил шаг; из последней двери доносилась тихая мелодия.
Всего лишь гул звуков, но он вызвал теплый отклик в его груди, заставляя переступить порог, несмотря на нарушение приличий, предписывающих не входить без предупреждения.
Комната леди Ларкиры была одной из самых больших гостевых комнат в этом доме, с высокими потолками и густым ковром. В то время как большая часть замка казалась холодной и темной, эти помещения сохранили немного тепла и уюта, которые, без сомнения, исходили от нынешней обитательницы. Посередине стояла гигантская кровать с балдахином, идеально застеленная голубым стеганым одеялом, расшитым узором из белых ромашек. Дариус не помнил, чтобы когда-либо видел в замке такой жизнерадостный узор, ему оставалось лишь гадать, не привезла ли Ларкира с собой из Джабари такую несвойственную этому дому вещь.
