«Но какое все это имело значение?» – подумал Дариус. Кого волновало, когда, как и почему герцог превратился в того человека, которым был сейчас?
Даже ощути Дариус сочувствие по отношению к этому человеку, ему не стало бы легче искать способы исправления ситуации. Вот почему он перестал задавать такие вопросы, решил больше не искать ответы. История его шрамов и то, как они появились, перестали иметь значение. Единственное, что волновало Дариуса, – это его народ и земля. А еще, как найти способ освободиться от зверя, который правил ими обоими.
Словно глоток свежего воздуха, ранее неведанная решимость наполнила его, придавая сил его измученной душе, и его взгляд остановился на Ларкире.
– Но вернемся к этой форрии, – сказал Дариус. – Ты думаешь, что все это, – он указала на все, что их окружало, – непогода, поведение герцога… по отношению ко мне, возможно, было вызвано каким-то зельем?
– Что касается его все возрастающей ярости, да. Такова моя теория.
– Но как это знание поможет мне?
– Мы пытаемся найти его поставщика, – объяснила Ларкира. – Покупка и продажа форрии за пределами Королевства Воров запрещена.
– Я думал, в Королевстве Воров нет никаких правил.
– Глупое заблуждение. Там правил больше, чем в большинстве других мест.
– Ладно… – сказал Дариус, внимательно наблюдая за Ларкирой. Той девушкой, которая, казалось, изменила траекторию движения его жизни в тот самый момент, когда он неохотно обнял ее, после поведя в танце. – Так это единственная причина, по которой ты здесь? Чтобы найти этого поставщика или есть еще что-то?
– Дариус. – Она подвинулась ближе к краю сиденья. – Я здесь для того, чтобы помочь.
– Да, ты постоянно упоминаешь об этом. Но как?
Она на мгновение отвела взгляд, и, видя, как Ларкира, казалось, взвешивала свои следующие слова, он понял.
«Король Воров принял решение», – подумал Дариус. Он ненавидел боль, пришедшую с вопросом: сказанное ранее Ларкирой свидетельствовало о ее собственных чувствах и желаниях, или же ее сподвигли на это обязательства и поставленная задача?
– И какова цена помощи от Короля? Разве он не знает, что Лаклану нечем платить?
Услышав это, Ларкира нахмурилась.
– Да, – язвительно усмехнулся Дариус. – Все те сундуки, которые ты видела, в основном пусты или заполнены едой, которую я собрал на наших кухнях, чтобы после отдать своим арендаторам. К счастью, отчим не знал о серебре моих предков, и оно сохранилось в целости и сохранности. Я использую его, чтобы помогать людям платить налоги. Нескончаемый дождь вымывает наши посевы и портит рыбацкие лодки, а значит, людям негде заработать денег.
– Но как же шахты? Ценные минералы Лаклана, которые обеспечили торговое соглашение с Джабари?
– Соглашение принесло бы пользу, если бы Хейзар не забирал себе каждую монету. Сейчас все устроено так, что мои люди больше похожи на рабов, ибо они не увидят никакой платы за свой труд. Герцог полон решимости игнорировать последствия своих действий на этой земле, даже несмотря на то, что именно благодаря Лаклану ему удается модно одеваться и, по-видимому, платить за то пристрастие, о котором ты говоришь. Мы едва можем заплатить нескольким слугам в замке. Те, которых ты видела по прибытии, приехали из Имелла лишь на неделю.
Ларкира долго молчала, проводя большим пальцем по ладони в том месте, где когда-то зияла рана.
– Тогда мы должны поступить так, как я и предполагала.
– То есть?
– Надо избавиться от твоего отчима.
Услышав ее слова, Дариус моргнул, а затем рассмеялся так сильно, что у него на глазах выступили слезы.
– Ты находишь мое предложение забавным?
– Безусловно.
– И почему?
– Именно это я и сказал Королю Воров, а в ответ он послал тебя.
Ларкира поджала губы.
– Милорд, у меня много талантов. Заживление ран и доведение разных тварей до исступления лишь капля в море моих способностей.
– В этом я нисколько не сомневаюсь.
– Тогда почему смеешься?
– Потому что, – сказал Дариус, удерживая взгляд этих чарующих голубых глаз, когда произносил следующие слова, – когда ты появилась здесь, я думал, ты станешь причиной моей погибели, но на самом деле, похоже, тебе суждено стать моим спасением.
Румянец залил щеки Ларкиры, и Дариус почувствовал, как странное удовольствие снова зашевелилось в его груди от того, что он лишил девушку дара речи. Его собственные мысли путались, желания вели битву с долгом и обидой, но, спасибо потерянным богам, ему удалось не высказывать свои мысли в присутствии этого, пусть и милого, но такого непонятного создания.
– Да, что ж… – Ларкира поиграла с материалом платья. – Хоть я и сильна, моя магия не безгранична.
– Я верю, что ты способна на все, во что вкладываешь душу.
Она взглянула на него с теплотой.
– И все же, – продолжала Ларкира. – Я думала, смогу все сделать в одиночку, но нет, не могу. Мы не можем.
В это казалось трудно поверить, но Дариус сдержался и не стал снова спорить.
– Тогда что ты предлагаешь?
– Мы должны совершить небольшое путешествие.
– Путешествие?
– Да.
– Куда?
Впервые за это утро Дариус увидел, как Ларкира улыбнулась.
– Повидать моих сестер.
Глава 25
Лишь спустя две ночи Ларкира решила, что будет безопасно покинуть замок. Как она и подозревала, издеваясь над Дариусом, герцог быстрее израсходовал свой запас форрии, потому уехал, заявив, что у него есть дела на границе Лаклана. Его отъезд был крайне желателен, учитывая, что с момента их помолвки он начал проявлять некоторую вольность в отношении Ларкиры. А именно распускал руки.
Ее пробирала дрожь, стоило вспомнить, как сложно было выпутываться из ситуации, не используя свою магию. Чем скорее закончится эта ерунда с заданием, тем скорее она сможет сорвать кольцо со своего пальца.
Хотя вещица была довольно красивой.
Открыв дверь на свой балкон, Ларкира вышла из-под каменного навеса и ступила на выступ. С отъездом герцога дождь поутих, оставив после себя лишь легкую думку. Когда облака и туман рассеялись, Ларкира посмотрела на вереницу озер, прорезанных высокими горами. Имелл, словно выползающая из воды смесь серого и коричневого, раскинулся справа, и она подняла голову, вглядываясь в закатное небо.
Ларкира сымитировала крик ястреба, и в поле зрения появилась серебряная звезда.
Кайпо спикировал вниз и приземлился на перилах балкона, теперь он был размером с краснохвостого ястреба.
