– Дариус, – прошептала она, когда он поцеловал ее обнаженную шею. – Дариус, я хочу тебя.
– Я уже твой.
– Да, но…
– Скажи мне.
– Я боюсь ранить тебя.
Он слегка отстранился.
– Ранить меня?
– Своими силами, – призналась она. – Я приручила их, но когда становлюсь слишком… возбужденной, боюсь, могу потерять контроль.
– А сейчас ты чувствуешь, что теряешь контроль?
Она обратилась к своим дарам, они взволнованно гудели на ее коже, но в остальном казались послушными. «Интересно», – подумала она.
– Нет…
– Ларкира, я доверяю тебе. – Дариус нежно коснулся ее губами своими. – Ты не причинишь мне вреда.
Ларкира слышала убежденность в его голосе, ощущала его уверенность в ней. Никто, кроме ее семьи, никогда не давал ей почувствовать нечто подобное. И от этого осознания ее сердце наполнилось безмерной радостью, словно увеличиваясь в размерах.
– Мы будем действовать медленно, – пообещал он. – Нет необходимости спешить.
Ларкира покачала головой.
– Тебе не нравится мое предложение? – поддразнил Дариус.
– Я хочу лечь с тобой в постель.
Дариус замер.
Ларкира вдруг почувствовала себя глупо. Она знала так много о разных вещах, но крайне мало о том, о чем просила. Конечно, она примерно понимала основы, но…
– Хотя я никогда не… – поспешила добавить Ларкира. – То есть… ты будешь…
– У тебя первым.
Она смущенно кивнула.
– Ларкира…
– А я стану у тебя первой?
Она не знала, зачем спрашивала. Но слова вырвались наружу, и невозможно было забрать их назад.
Брови Дариуса сошлись вместе, и он отвел взгляд. Ответа не потребовалось.
– О, – сказала Ларкира, все внутри нее сжалось.
Затем Дариус обхватил ладонями ее лицо, заставляя встретиться с ним взглядом.
– Ты первая для меня во многих других смыслах.
– Как это?
– С тех пор как я увидел тебя тогда на дороге под дождем, словно воскресшую потерянную богиню, каждый новый день я начинаю с мысли о тебе, – произнес он, и новый огонь осветил его черты. – Ты первая, кто показал мне прекрасную магию, все еще живущую в нашем мире. Первая, кто подарил мне надежду после смерти моих родителей. И ты, моя дорогая, первая, кто заставил мое сердце снова биться. – Дариус вытер слезу, которая скатилась по щеке Ларкиры. – Не плачь.
– Я не плачу.
– Я вижу, – ответил он, нежно улыбаясь.
– Дариус?
– Да.
– Поцелуй меня.
Дариус выполнил приказ, с трепетом и нежностью коснувшись ее губ своими.
Пока они целовались, Ларкира начала расстегивать пуговицы на его жилете.
И он позволил ей.
Она чуть отодвинулась, намереваясь развязать его шейный платок, и Дариус стоял, продолжая неотрывно смотреть ей в лицо. Когда Ларкира закончила, он оказался обнаженным по пояс.
В свете свечей его кожа отливала золотом, чуть бледная там, где оставались еще несколько шрамов. Ларкира подняла руку, но затем остановилась.
– Дариус… – начала она.
– Да?
– Могу я… то есть можно мне?..
Он притянул ее руку, прижал к своей коже, и Ларкира почувствовала, как напряглись мышцы его живота.
– Ты не делаешь мне больно, Ларкира. Можешь прикасаться ко мне в любом месте, где захочешь.
От этих слов, полных безграничного доверия, на глазах Ларкиры навернулись слезы. Она осторожно провела пальцами по едва заметным линиям его шрамов, вниз, туда, где отметины заканчивались у пояса его брюк.
– Я рад, что некоторые из них остались, – тихо сказал Дариус, в его взгляде был жар, когда он наблюдал, как она изучает его.
– Ты прекрасен, – сказала Ларкира. И он действительно был таким, даже тогда, когда вся его кожа была усеяна глубокими шрамами.
– Ты прекрасна. – Он адресовал ей те же слова, заставив посмотреть ему в глаза.
Дариус стоял перед ней, неподвижный, как камень, руки сжаты в кулаки по бокам, свидетельство едва сдерживаемого желания, которое, судя по его взгляду, переполняло его.
– Могу я прикоснуться к тебе сейчас? – Слова вышли хриплым шепотом.
Ларкира кивнула, у нее в животе затрепетало пламя.
Мучительно медленно он расстегнул пуговицы на ее ночной рубашке, обнажив ключицы, прежде чем стянуть ткань с плеч. Одежда упала на пол у ног Ларкиры.
– Силы небесные и морские, – прошептал Дариус.
А потом поднял ее и уложил на мягкие простыни, накрывая своим теплым телом и завладевая манящими губами.
Ощутив нежность его обнаженной кожи, Ларкира испытала доселе незнакомые ощущения.
Этот мужчина, о боги, он очень много значил для нее и с каждой песчинкой те чувства, которые он вызывал в ней, лишь усиливались. Подобная мысль казалась пугающей и волнующей, ее любимый тип мыслей, и Ларкира отказывалась думать как о предстоящем дне, так и о последующих.
У них было лишь Настоящее. Всегда только Настоящее.
Быстрым движением Дариус скинул ботинки и снял штаны. И Ларкира, прикусив губу, с изумлением уставилась на его мужское достоинство. Дариус ухмыльнулся распутной ухмылкой, а затем погладил ее живот, спускаясь к самому чувствительному месту.
А после коснулся ее пальцами, поймав слетевший с ее губ стон поцелуем.
Ларкира с готовностью открылась Дариусу, испытывая сладостные муки, пока он исследовал ее. Магия лилась из нее, собираясь в безмятежные золотые облака, когда она издала долгий, полный наслаждения стон.
Ей хотелось, чтобы он увидел, что делал с ней. Красоту этого действа.
Рот Дариуса нашел одну из ее грудей, и тепло окутало ее сосок.
Ларкира схватила его за плечи.
– Ты, – ахнула она. – Ты нужен мне.
– Я принадлежу тебе весь без остатка. – Голос Дариуса вторил грохоту бури снаружи. Он взглянул на нее, его зеленые глаза напоминали цвет мха в лесу.
– Сейчас, – простонала Ларкира. – Пожалуйста, Дариус.
И он подчинился. Коснулся губами ее груди, оставил нежную дорожку из поцелуев на шее, а затем лег на нее сверху.
Ларкира раздвинула ноги еще шире, позволяя Дариусу устроиться между ними. Ее дыхание выходило прерывистыми вздохами, пульс бился в такт раскатам грома.
– Ларкира, – произнес Дариус, его взгляд, казалось, заглядывал прямо в сердце, видя все ее секреты и тайны. Благодаря теням его угловатые черты лица казались мягче, рыжие волосы были восхитительно взъерошены ее руками, пробегающими по ним.
