Среди ученых есть разные мнения относительно того, когда начался малый ледниковый период, когда он закончился и какие именно климатические явления следует с ним связывать. Многие специалисты датируют его начало приблизительно 1300 годом, а конец – примерно 1850-м. Такая хронология обусловлена тем, что льды вокруг Гренландии, как мы теперь знаем, впервые продвинулись на юг в начале XIII века – в то время, когда южные регионы все еще наслаждались летним теплом и устойчивой погодой. Проливные дожди и Великий голод в 1315–1316 годах положили начало векам непредсказуемых погодных капризов во всей Европе. Британия и страны континентальной Европы страдали из-за усилившихся штормов и участившихся скачков от экстремальных холодов к гораздо более высоким температурам. Но мы до сих пор не знаем, были ли эти ранние погодные колебания сугубо локальными, связанными с постоянно меняющимся градиентом давления в Северной Атлантике, или же представляли собой часть глобального климатического сдвига.
В других авторитетных источниках малый ледниковый период датируется промежутком с конца XVII до середины XIX века, когда на большей части земного шара установилась особенно холодная погода. За двести с лишним лет горные ледники в Альпах, Исландии, Скандинавии, на Аляске, в Китае, Южных Андах и Новой Зеландии продвинулись далеко за пределы своих нынешних границ. Нижние границы горных снегов опускались по меньшей мере на 100 м ниже современных (18 тысяч лет назад, на позднем этапе ледникового периода, они были ниже примерно на 350 м). Во второй половине XIX века, когда в мире значительно потеплело, ледники начали отступать. Потепление ускорилось отчасти из-за повышения концентрации диоксида углерода в атмосфере в результате широкомасштабных расчисток лесов и торжества промышленной революции. Это было первое антропогенное глобальное потепление.
График температур в Северном полушарии построен на основе данных, полученных при изучении ледяных кернов и годичных колец деревьев, а начиная примерно с 1750 года – и по показаниям приборов. Это обобщенная компиляция нескольких статистически обоснованных кривых.
Погодные колебания варьировались не только от года к году, но и от места к месту. Самые холодные десятилетия в Северной Европе не всегда совпадали с таковыми, скажем, в России или на американском Западе. Например, самое сильное за весь малый ледниковый период похолодание в восточной части Северной Америки пришлось на XIX век, однако на западе США в то время было теплее, чем в XX веке. В Азии в XVII веке происходили куда более серьезные экономические потрясения, чем те, с которыми сталкивались тогда европейские страны. С 1630-х китайская империя Мин боролась с повсеместной засухой. Драконовские меры властей привели к массовым восстаниям, а с севера начали активно наступать маньчжуры. К 1640-м даже плодороднейшая долина Янцзы на юге страны пострадала сперва от жестокой засухи, а затем от разрушительных наводнений, эпидемий и последовавшего голода. Последний вкупе с междоусобными войнами поспособствовал тому, что в 1644 году династия Мин оказалась свергнута маньчжурами. В начале 1640-х в Японии из-за голода и плохого питания разразились страшные эпидемии, унесшие тысячи жизней. От тяжелых погодных условий пострадали и плодородные рисовые поля на юге Кореи. Там от болезней погибли сотни тысяч людей.
Только несколько коротких циклов похолодания, таких как два необычайно холодных десятилетия с 1590 по 1610 год, по-видимому, совпадали в масштабах полушария и всей планеты.
* * *
К сожалению, история научных наблюдений за температурой воздуха и осадками началась не так давно – их стали проводить не более 200 лет назад в Европе и некоторых районах на востоке Северной Америки. Хотя эти фрагментарные данные позволяют нам заглянуть через недавнее потепление в самые холодные времена малого ледникового периода, они ничего не сообщают нам о внезапных климатических изменениях, которые происходили в Северной Европе после 1300 года.
Восстановление более ранних сведений о климате требует кропотливой, подчас детективной работы, изобретательности и использования статистических методов. Исторические документы в лучшем случае позволяют получить лишь общее представление, поскольку в отсутствие записей показаний приборов слова вроде «самая ужасная зима из когда-либо описанных» мало что значат вне временного контекста жизни автора и его личных воспоминаний. Метеорологи и специалисты по истории климата много лет пытались рассчитать годовые показатели температуры и осадков, основываясь на наблюдениях сельских священников и охочих до науки землевладельцев из разных уголков Европы. Жестокие штормы прошлого открывают необычные возможности для реконструкции климата. Так, 27 февраля 1791 года пастор Вудфорд из Уэстон-Лонгвиля, расположенного близ Нориджа в Восточной Англии, записал: «Очень холодный, сырой, ветреный день, почти такой же плохой, как и любой другой день этой зимы». Синоптические карты, которые были составлены на основе наблюдений, подобных записям Вудфорда, позволили выявить область пониженного атмосферного давления. Эта область и стала причиной сильнейших северо-восточных ветров, дувших со скоростью 70–75 узлов вдоль восточного побережья Англии в течение трех дней. Ураган вызвал на Темзе приливную волну «такой удивительной высоты, что в районе Уайтхолла бóльшая часть погребов оказалась под водой. Променад в Сент-Джеймсском парке был затоплен». Ущерб, нанесенный зерновым полям на берегах Темзы, составил по меньшей мере 20 тысяч фунтов стерлингов
[54].
Некоторые методы изучения малого ледникового периода
Колебания цен на зерно – это еще один косвенный показатель температурных изменений: по ним можно выявить циклы слишком дождливой или сухой погоды, последовательность которых приводила к плохим урожаям. Историки экономики, такие как Уильям Хоскинс, изучили цены на зерно на протяжении нескольких столетий и зафиксировали рост цен на 55–88 % выше нормы в периоды дефицита, когда скупщики и торговцы запасали зерно в расчете на сверхприбыль, или когда запасы зерна попросту заканчивались. В странах вроде Великобритании и Франции, где хлеб был основным продуктом питания, такие подорожания имели катастрофические последствия, особенно для бедных. За ростом цен следовали общественные беспорядки, и фермеры жили в страхе, что их урожай разграбят еще до созревания. Толпы людей приходили на рынки и принуждали пекарей продавать хлеб по тем ценам, которые казались людям справедливыми. Монастырские книги и архивы крупных поместий содержат массу сведений об урожаях и неурожаях, ценах и доходах, но в них, как и в большинстве ранних исторических источников, недостает таких точных данных, какие дают годичные кольца деревьев или ледяные керны. Летописцы сообщали о сильнейших ливнях – таких, что «во многих местах были подмыты здания, стены и башни, как это бывает во время наводнения»
[55], но подобные красочные описания не заменяют надежных ежедневных измерений температуры.
