Мерно покачивался фургон, чуть слышно поскрипывали колеса, рядом кто-то разговаривал. В руках я по-прежнему сжимала четки, рубашку сбоку оттягивали злополучные жемчужины, а вот пернач чистенький лежал в стороне на полу вместе с другим оружием.
Подхватив его, я отворила дверь фургона и выглянула наружу. На козлах сидел мистрэ Кальриен и управлял лошадьми.
– Что, девочка, до сих пор не научилась контролировать расход силы?! Все так же в беспамятство падаешь?! – раздался знакомый сварливый голос.
Я огляделась. Рядом с фургоном верхом на своем скакуне ехал Морвид. Он сидел в седле, нахохлившись, как черный гриф на ветке.
Сделав вид, что не услышала его слов, я перебралась на козлы и уселась рядом с мистрэ. Меня интересовал лишь один вопрос:
– Драка с храмовниками давно закончилась?
– Вчера, – не оборачиваясь ко мне, ответил ши.
Я стиснула четки в кулаке, едва бусины из-под пальцев не брызнули. Черт возьми! А я валялась в отключке! Вернее, не так. Я позволила себе отвлечься, когда здесь… Мм! Черт! И все приспешники преисподней!..
– Сколько погибло? – Голос был сух, горло сжималось от злости на саму себя.
– Анри, Падраг и Трик. Жонглер под огненную волну попал – ничего не осталось, а оборотня и шута порубили так, что собрать невозможно.
– А…
– Остальных воскресил клирик из команды.
– Клирик?! – От ужаса у меня аж волосы на голове зашевелились.
Помнится мне, тот клирик почти превратился в жуткую тварь из замка. В кого он мог превратить погибших?!
– Клирик, клирик… – покивал головой Кальриен и подстегнул лошадей. – Пошли! Он очнулся к самому исходу. Ты тогда последних храмовников раскидывала и не видела…
И ши рассказал мне, как все происходило.
Стражи нападали на всех, не разбирая, кто перед ними: мужчина или женщина, ребенок или старик. Стремились уничтожить любого, кто подворачивался под руку. Артисты, несмотря на помощь двух своих магов, оказались не способны противостоять обученным воинам, валились, как колосья под серпом. Так пал старший брат Мостина. Мальчишка, не выдержав, кинулся на помощь, а его поднял на копье кто-то из стражей. Это и обрушило лавину событий. Я зачерпнула силы и начала сжигать храмовников.
Тут в бой вступила подоспевшая команда Бриана. Квартероны стали метко выбивать храмовников стрелами, жрец мажил, проделывая бреши в их защите. Барон, врубившись в ряды, оттянул нескольких бойцов на себя. Это несколько уравняло силы. Затем кто-то из циркачей вспомнил о контрабандных кристаллах Морского народа. В ход пошла иная, дополнительная магия.
– Ты же зачерпнула столько силы, что начала светиться в буквальном смысле слова. Все храмовники, которые находились рядом, вспыхнули живыми свечами, дальних откинуло силой. И было безразлично, что ты пользовалась силой одного с ними бога – они гибли один за другим. Ты ничего не видела и не слышала. Только била и била. А твое оружие, – ши кивнул на пернач, – пылало ослепительным светом. Бой закончился быстро, всех стражей уничтожили подчистую, за несколько минут. Но ты не поняла этого, наверное, в озарении была. И тогда жрецу пришлось приложить тебя своей силой. А то ты чуть на своих кидаться не начала. Потом, когда все, немного успокоившись, начали собирать павших и раненых, чтобы исцелить или воскресить, тебя попытались привести в чувство. Но куда там! На наше счастье, очнулся тот клирик…
Оказалось, что после «лечения» моим плащом Дидье де’Куси полностью исцелился от заразы, поразившей его, и ничего не помнил с момента, как оказался в кабинете Первого Указующего Перста. Эту гадость ему подсадили именно там. Мужчина поначалу сильно растерялся, но, увидев, сколько людей пострадало в бою, быстро взял себя в руки и приступил к первейшим обязанностям клирика. Правда, на всех его сил не хватило – пришлось артистам ради спасения своих товарищей растратить остатки кристаллов. И вот не повезло лишь троим из них…
Храмовников, естественно, поднимать никто и не стремился, да и поднимать было нечего. Все они, полежав мертвыми не больше получаса, развалились зловонной жижей.
– Мир стоит на пороге своей гибели, – вмешался Морвид в рассказ Кальриена. Он так и ехал верхом рядом с фургоном и вместе со мной слушал рассказ мистрэ. – И только в наших руках спасение мира или хотя бы отсрочка его гибели. – Он искоса глянул на меня.
– А мне что с того?! – Я демонстративно пожала плечами. – Спасайте себе на здоровье.
– Как ты можешь так говорить?! Неужели тебе все равно?! – В словах жреца сквозило безмерное удивление.
– Абсолютно. Мой ответ вы слышали еще в Аниэлисе. И с тех пор он ни капельки не изменился.
– Мира, я нашел их! Догонд отступил! – обрадовался гигант, пружинисто поднявшись на ноги. До этого он, прикрыв глаза, сидел и медитировал.
– Догонд?! – раздалось из дальнего угла.
Там в темноте появился мужчина в антрацитовом плаще с низко надвинутым глубоким капюшоном. Откинув капюшон, он пригладил находившуюся в изрядном беспорядке черную шевелюру.
– Что-то я сильно сомневаюсь, что это Догонд. У меня во владениях творится не пойми что! Обычно с болотами мне удавалось более или менее договориться. Но нынче!.. Я – бог, но едва вырвался оттуда!
– ЧТО ты сделал?
Женщина, что до этого обессиленно возлежала на воздушных потоках, с трудом приподнялась и недоверчиво взглянула на мужчину. Она имела бледный и измученный вид, будто долго болела и до сих пор не поправилась. Ее запястья были так тонки и хрупки, что чудилось – достаточно неосторожного движения, и они сломаются. И казалось невероятным, что она смогла приподняться.
– Едва вырвался оттуда, – четко, едва ли не по слогам повторил тот. – Поэтому и говорю – это не похоже на Догонд. Да и ты, сестренка, выглядишь так, словно вот-вот отойдешь к Создателю.
– Дерзновенный! Как ты смеешь говорить, что твоя сестра плохо выглядит?! – взвился гигант. Он сформировал из ниоткуда подушку и собирался подложить женщине под спину. Но, возмущенный словами, застыл с ней в руках у воздушного ложа.
– И что?! Теперь я должен ходить возле нее на цыпочках и заглядывать в глаза так, как это делаешь ты?! – скривил губы черноволосый. – Я бы сейчас на ее месте не раскисал, а пытался найти, в чем причина.
– Да как ты смеешь?! – чуть ли не простонала та. – Я давно твержу, что причина не только в болотах и в завершении цикла. Только вы не желаете меня слушать! Я – Жизнь, и первая почувствовала, что дело нечисто…
– И сразу же легла помирать! – язвительно закончил за нее черноволосый. – Вместо того чтобы начать разбираться, закатила мужу истерику, а потом сложила лапки.
– Яр?! Сделай же что-нибудь с этим нахалом! – взвизгнула женщина. На ее бледных щеках заиграл румянец.
– О, ожила! – ухмыльнулся «нахал» и, отбросив шутовской тон, серьезно спросил: – Вы уже решили, что будем предпринимать по этому поводу?
