Бедняга тоже верил, что Революцию можно остановить. Он был одним из влиятельнейших членов Якобинского клуба, считался великим оратором (о нем говорили: «Когда он выступил, дебаты прекращались»).
Праздник 14 июля 1790 года. Шарль Тевенин. 1795 г. Музей Карнавале
Но Революция не послушалась великого оратора. Она стремительно катилась дальше. И в Якобинском клубе уже не было места для монархистов. Барнав и его сподвижники вынуждены были покинуть клуб.
После принятия Конституции состоялись выборы в Законодательное собрание. В Собрании в большинстве оказались депутаты от департамента Жиронда – самого большого департамента материковой Франции. К жирондистам примкнули великие интеллектуалы Собрания, начиная с маркиза Кондорсе.
Марикз Кондорсе.
Гравюра XVIII в.
Маргерит-Эли Гаде.
Гравюра XVIII в.
Жан Мари Ролан де Ла Платьер.
Неизвестный художник XVIII в.
Пьер Верньо.
Рисунок XVIII в.
Арман Жансонне.
Гравюра XVIII в.
Клод Фоше.
Гравюра XVIII в.
Медаль члена
Законодательного собрания.
Гравюра XVIII в.
Оплот жирондистов – салон самой умной женщины Европы – мадам Ролан. Эти просвещенные богатые буржуа считают, в отличие от монархистов, что революцию останавливать рано. Ее следует продвинуть, но немного. Надо убрать декорацию – этого безвластного короля, который по новой Конституции все еще является номинальным главой Франции.
Короля следует низложить, но мирно, без крови. Во Франции должна быть Республика, которой будут править они – просвещенные буржуа.
И они придумывают.
В это время прусский король и австрийский император встретились в старинном саксонском замке. Они объявили, что будут поддерживать Людовика Шестнадцатого всеми имеющимися у них средствами.
Жирондисты тотчас предложили нанести превентивный удар по этим врагам Франции. Они предлагают (как впоследствии большевики) принести на штыках революцию в Европу. Они верят, что великое знамя Французской революции – знамя свободы – разбудит всеевропейскую Революцию.
Коварство плана заключалось в том, что официальным врагом Нации становился теперь австрийский император – то есть родной брат королевы! Он будет сражаться с французскими войсками. К нему, конечно же, примкнут сбежавшие из страны принцы – братья короля. И тогда «австриячка» и король поневоле окажутся под подозрением в измене.
(Как у нас во время мировой войны «немка» Александра Федоровна). Про «королевский заговор» заговорит вся Нация, и королю придется добровольно уйти. «Мавр удалится».
Вот тогда можно будет закончить революцию.
Но повторим снова и снова:
люди не управляют Революцией,
Революция управляет людьми.
И пока третье сословие готовилось стать официальной Ввластью, на арену Истории вышла новая сила. Историки часто называют ее четвертым сословием. Это парижская беднота – голь, люмпены, низы общества.
Вольнолюбивые аристократы, просвещенные философы, богатые буржуа, устроившие революцию, не поняли ее обязательного закона: угнетенные, которых они вчера освободили, сегодня сами хотят стать хозяевами и ненавидят вчерашних освободителей.
Приближался апофеоз – Революция гнева и мести темных низов.
И жирондисты, вчерашние любимцы Революции, теперь – ее незаконные дети.
Центр революции переместился в Якобинский клуб.
Нынче здесь заправляли радикалы. И во главе – их новые боги, вожди Революции гнева и мести.
Кто они? Робеспьер. Он очень изменился. Исчезла патетика. Теперь это оратор с негромкой (знает – будут слушать!) логической речью и пронзительным гипнотическим взглядом. Рядом с ним человек-громада – Дантон. У него волосы, похожие на шерсть вепря, лицо страшное, как сама Революция, и громоподобный голос.
Третий – блестящий журналист, вчерашний адвокат Камиль Демулен. В его облике было нечто романтическое, нежное, женственное.
И, наконец, самый влиятельный – Марат, друг народа. Этот маленький человек с безумными глазами был талантливым врачом. И парадокс: главным чувством этого представителя самой гуманной профессии была ненависть. Ненависть к тем, кто находился на вершине.
Kогда Марат начинал свою революционную карьеру, он ненавидел Вольтера и смело обличал этого властителя дум Европы. Потом ненавидел и обличал Лафайета – в дни великой славы героя. Затем ненавидел и обличал Мирабо, когда голос графа стал голосом революции. Но в те годы Марат был неизвестен и его ненависть мало кого интересовала.
Газета «Друг народа»
Теперь же его знала вся Франция. Он начал издавать яростную газету «Друг народа», давшую прозвище самому Марату. Газету, исполненную ненависти к богатым буржуа.
«Друга народа», с его кровавыми призывами, жадно читала беднота. Робеспьер заметил: «Марат макает перо в кровь». «Друг народа» насмешливо ответил: «Бедняга, ты еще не дорос до меня».
И правда, в это время Марат возвышался над всеми радикалами. Каждый день его газета, обращаясь к Нации, твердила: «Народ слеп, но обязан раскрыть глаза». «Ныне вместо аристократии родилась новая аристократия – аристократия богачей. Истинному революционеру должно ненавидеть тех, кто носит кюлоты. Смертельно ненавидеть!» (Кюлоты – брюки длиной чуть ниже колен, которые носили аристократы и богатые буржуа.)
