АНДРОПОВ. Она сидела.
ХРУЩЕВ. А кто не сидел?
АНДРОПОВ. Она сидела пятнадцать лет. Но если бы только это. Она работала в разведке с покойным Рихардом Зорге. Некоторые товарищи, с которыми она выполняла самые серьезные задания, и сейчас работают. Между тем настроения у нее самые антисоветские.
ХРУЩЕВ. Отто тебя любит, Андропов.
АНДРОПОВ. И я его.
ХРУЩЕВ. Это его последняя воля. (Андропов молчит.) Иди. Молодой ты еще, злой.
Хрущев входит в палату товарища К. Он очень старается быть веселым.
ХРУЩЕВ. Сегодня, Отто, скажу со всей большевистской прямотой – ты бодрячок! Идешь на поправку. Главное – покой. Все болезни от нервов, один триппер от удовольствия. (Хохочет.) Ты, говорят, в нашем деле передовик. Выздоровеешь и опять за секретарш. Ленька говорит: «Раздевай и властвуй». (Хохочет.) Знаю, не любишь Брежнева, а он веселый – такие фразочки коллекционирует. «Женщина – не собака. Это собака все понимает да сказать не может, а женщина – наоборот». (Хохочет.) «Баба всегда хочет многого от одного мужика, мужик хочет одного, но от многих баб». (Хохочет.) «Потому что в одной дырке даже гвоздь ржавеет». (Хохочет.) Ну как, повеселил? А у вас, у финнов, есть анекдоты?
К. У нас есть.
ХРУЩЕВ. Давай, но короткие, длинные не запоминаю.
К. Спрашивают: «Кто такие финны?» Ответ: «Это те, которые рассказывают анекдоты про шведов..».
ХРУЩЕВ. И все?
К. «Если кто-то разговаривает слишком громко, это или пьяный финн, или трезвый швед».
ХРУЩЕВ. А подлиньше?
К. «Тойво и Матти пошли на рыбалку. Начался дождь. «Дождь», – сказал Матти. Вечером Тойво пожаловался жене: «Больше не пойду с Матти на рыбалку, устаю от его болтовни»».
ХРУЩЕВ (скучно). Смешно. Ты, главное, захоти жить. Если человек хочет жить – даже наша медицина не сможет его уморить. (Хохочет.) Ну что, пора мне уходить?
К. Пора тебе прощаться со мной, Никита Сергеевич. Ты наш договор про Айно помнишь?
ХРУЩЕВ. Как же. Мы пенсию ей дадим хорошую, квартиру дадим. Но вот как выпустить ее, твою Айно? Работала в разведке. Работала с самим Зорге.
К. Зорге на том свете.
ХРУЩЕВ. Но некоторые еще на этом. Мы с тобой люди партийные и должны думать. Я с твоим любимцем, с Андроповым, сейчас советовался. Говорит: выпускать ее опасно, у нее резкие антисоветские настроения.
К. Он обо мне заботится, боится – наговорит она про меня врагам. Ты, Никита Сергеевич, мне обещал, не забывай.
ХРУЩЕВ. Сталин часто повторял: «Обещают глупцы, а исполняют обещания идиоты». Если наверх отправишься, подтверди Господу: «Сволочь был усатый, чистый убийца». (Вздыхает.) Ладно, выпустим, раз обещал! Выздоравливай. (Уходит.)
К. Конечно, убийца. Но великий убийца. А ты лилипут. (Прислушивается. Кричит.) Сестра! Сестра!
Входит медсестра.
К. Она пришла?
МЕДСЕСТРА. Кто, Отто Вильгельмович?
К. Я слышу – она пришла! Не пускайте ее! Я не хочу ее видеть…
МЕДСЕСТРА. Да что вы, Отто Вильгельмович! Кто ж сюда придет! Здесь охраны – сто человек, наверное. Все для вашего спокойствия.
Медсестра уходит.
Входит Она. Молча садится у кровати.
К. Ты!
ОНА. Неужто забыл: если я чего захочу.
К. Боже мой! Ты совсем не изменилась.
ОНА. Зато изменился ты. Жалко тебя. Умирать на родине надо. В сауне посидеть на дорожку. Кожа распарена, капли на носу висят. Хорошо! И молочко наше на дорожку попить, чтобы было что вспомнить в гробу. А какие у нас сосны. Выдолби любую – и лежи себе в отличном сосновом гробу. Пахнет смолой. Такой покой тебе здесь не приготовят. Только у нас так пахнут сосны – высокие, стройные, как мое тело. Ты ведь помнишь тело Айно? Белое тело белокурой финки.
К. Женщины и сосны. Точнее, женщины, как сосны. Зачем пришла?
ОНА. Посидеть, повспоминать с тобой на дорожку. По– стариковски.
К. Но почему ты молодая?
ОНА. Тсс, это у нас впереди. Отгадки-разгадки впереди.
К. Какой-то шум. Что за шум?
ОНА. Это транспортер. Как же ты не помнишь! Ты мне сказал про него в тот день. Холодный был осенний день. И на моей душе была осень. Ваше красное правительство пало. По всей Финляндии шла на вас охота. Меня попросили дать пристанище некоему магистру философии Отто Вильдебрандту. И господин Вильдебрандт пришел поздно вечером.
Комната в ее доме. Она, ее муж и только что вошедший товарищ К.
МУЖ. Мы очень рады вам, господин Вильдебрандт. Кофе, чай?
К. Я должен сразу предупредить: моя голова оценена…
МУЖ. Видно, у вас стоящая голова, не продолжайте.
К. Вам не сказали мое настоящее имя. (Шепчет на ухо мужу.) Думаю, вам известно, что с вами сделают, если меня здесь найдут?..
ОНА. Бедный муж побледнел, но остался благороден.
МУЖ. Я ничего этого не слышал. Присаживайтесь. Будем ужинать.
К. Благодарю, но я не голоден. И мне нужна только постель. На одну ночь, на рассвете я уйду.
ОНА. Я не могла тогда оторваться от твоего лица. Боже мой, это он! Кумир!.. Твою речь о логике бури – призыв к красной Революции – я знала наизусть. И когда вы захватили власть, я повесила твою фотографию из газеты! И когда вас разгромили и тысячи бежали по льду залива в Советскую Россию, я молилась, чтоб ты уцелел. И вот ты здесь. (Ему.) Спасибо, что решились довериться нам, незнакомым людям.
К. улыбается.
ОНА. Улыбнулся. так бесстрашно. На самом деле ты хорошо знал о моем прошлом. Отец социалист. Участвовали в красном восстании мои братья и погибли. И я сделала квартиру мужа приютом для красных финнов.
МУЖ. Немного коньяка?
К. Нет-нет. Я глупый непьющий финн, пью только кофе. В жизни мне необходимы две вещи – кофе и лыжи.
ОНА. Но я уже знала о третьей. Никогда не забуду твой взгляд. Ты будто раздел меня.
МУЖ. Вы не хотите послушать радио? Сейчас начнутся новости.
К. Нет-нет, не буду вас тревожить, если позволите, я сразу спать…
ОНА. Ваша воля. Комната наверху, господин Вильдебрандт.
Она ведет его наверх, держа свечу. Входят в комнату, посередине которой стоит рояль.
К. (восторженно). Когда мне предложили переночевать у вас, я немного колебался. Но когда сказали: «У них рояль». (Садится, играет.)
ОНА. Какая странная музыка, в ней нет мелодии.
