ОНА. Так он мне говорил. Но я получила письмо от твоего секретаря, Отто.
К. С которым ты спала.
ОНА. С которым безуспешно хотела переспать. Видимо, поэтому ты его сдашь одним из первых. Он успел написать мне очень туманно, но я поняла одно: он просил меня не возвращаться. Я представляла, как ты боишься того, что я останусь. Ты ведь боялся?
К. Боялся.
ОНА. Очень-очень боялся. Еще бы! Ты был окружен арестованными – шурин, сын. А тут еще изменница-жена! Ты многое сделал для того, чтобы меня отозвали?
К. Мне не надо было ничего делать. Всех отзывали.
ОНА. Но уверена – делал… Меня вызвал Зорге. Он был совсем пьян. В последнее время он начал сильно пить.
Она и Зорге.
ЗОРГЕ. Ну что, отзывают в Москву, а мы с тобой так и не переспали! Большой пробел в нашей совместной работе.
ОНА. Вы стали часто пить.
ЗОРГЕ. Я трезв, когда пьян, и наоборот. Поедешь туда? Меня, кстати, тоже отзывают.
ОНА. А вы поедете?
ЗОРГЕ. Где выбор?! Там болото, а здесь топь. Что бы я ни выбрал – ошибусь. Но ехать надо. У тебя там муж, у меня жена. Иначе им не поздоровится. Короче, до встречи в Москве. Или на Лубянке. Может, все-таки восполним пробел?
ОНА. Ни мне, ни вам не до радостей жизни. До свидания! (Обращается к К.) Зорге обманул меня, не вернулся. Но продолжал снабжать руководство страны информацией. Он первым прислал письмо Сталину с указанием точной даты нападения Гитлера на СССР. Сталин не поверил невозвращенцу. Интересно, что было бы с тобой, если бы я не вернулась? Думаю, ничего! Ты ему был нужен – умный финн, всегда знавший свое место. Но я вернулась. Представляю, с каким облегчением ты вздохнул! Я, конечно же, решила позвонить твоему секретарю Хеймо, но телефон не ответил. Я еще не понимала тогда, что это значит.
К. Но мне ты не позвонила!
ОНА. Зачем пугать тебя? Зачумленный – так ты называл Бухарина. Я тоже была теперь зачумленная. Вскоре узнала: всех вернувшихся из Японии арестовали.
К. На самом деле я узнал о твоем приезде от Хозяина.
Сталин и К.
СТАЛИН. Ну что, финн, в нелегкое время живем. Какой заговор раскрыли… Какие люди оказались замешаны. Скажи, дорогой, мог ли ты подумать?
К. Не мог, товарищ Сталин.
СТАЛИН. Я понимаю, как тебе и Димитрову тяжело. Сколько ваших друзей замешаны. А каково мне! Бухарин… Ты дружил с ним?
К. Так нельзя сказать. Он был главой Коминтерна после Зиновьева, и мы часто дискутировали.
СТАЛИН. Да не бойся! Я тоже дружил с ним. А как с ним дружила моя жена Надя! Сколько раз обедал у нас, с детьми играл. И что замышлял?! Клубок змей пригрели на груди, и какой! Утром встаешь, думаешь: наконец-то всех искоренили! Но нет! НКВД и Ежов приносят все новые списки врагов народа, и все длиннее и длиннее, и люди в них все важнее и важнее. Вчера список – 3169 разоблаченных и арестованных врагов народа. И всех – к высшей мере социальной защиты. Пришлось мне подписывать. Думаю, теперь отдохну. Сегодня опять Ежов! Тащит новый список – сто тридцать восемь врагов! Начинаю читать – беда! Ой, беда-то какая! Все заместители наркома обороны СССР, плюс двадцать два руководителя Генерального штаба, плюс начальники всех управлений Наркомата обороны, среди них – начальник твоей жены Берзин. Ты только подумай: глава нашей контрразведки – шпион! Плюс все командующие войсками всех военных округов. Далее – флот. Читаю – ой, беда! Нарком флота, все его заместители, начальник штаба морских сил, командующие флотами. И все – враги, и все сознались. Я знаю, что и вы с товарищем Димитровым боретесь не покладая рук.
К. Да, руководством Коминтерна была проведена беспощадная проверка всего аппарата. Несколько секций Коминтерна оказались целиком в руках врага.
СТАЛИН. В том числе почти все твои финны. Трудно тебе, разве не понимаю. Но мы, коммунисты, дышим полной грудью, только когда трудно! Человек – наше главное достояние, ради человека, его безопасности мы и боремся за чистоту наших рядов!.. Взять сладкую парочку – Маннера и его любовницу. Не хочешь за них попросить?
К. Не хочу.
СТАЛИН. И правильно! Мы их приютили, верили им. А они что задумали? Мечтали отделить Карельскую автономную область и присоединить к буржуазной Финляндии. Не вышло! Русские цари сделали много плохого, но одно хорошее сотворили – сколотили огромное государство. Мы, большевики, получили его в наследство и считаем его «единым и неделимым». И каждый, кто попытается разрушить это единство социалистического государства, – заклятый враг народов СССР. Мы будем уничтожать каждого такого врага, будь он хоть старым большевиком, хоть кем угодно. Мы будем уничтожать весь его род, его семью – каждого, кто своими действиями и мыслями (даже мыслями) покушается на наше государство. Ты хорошо понял меня, финн?
К. Очень хорошо, товарищ Сталин.
СТАЛИН. А с женой как? Мне сказали, она приехала.
К. Мне она не звонила.
СТАЛИН (вздохнув). Боюсь, и ее придется проверять. Я слышал от товарища Ежова, что у НКВД к ней много вопросов. Не хочешь попросить за нее?
К. Я хочу одного: чтоб разбирательство было честным.
СТАЛИН. А когда оно было другим? Тяжело, понимаю. Да у тебя и сын арестован. Многовато врагов тебя окружает. Да что я говорю! А меня? Муж родной сестры покойницы– жены – враг. Члены Политбюро, они ведь были ближе семьи, ленинские друзья – враги. Горе, ой, горе наше. Я тот список в сто тридцать восемь человек полдня изучал. А товарищ Молотов не глядя его подписал. Между тем товарищ Сталин не выдержал, двух вычеркнул, слабину дал. Поэтому Молотов – настоящий революционер, а товарищ Сталин – слабак. Что же касается твоей жены. Понимаешь, она, видно, сразу поняла, что у НКВД к ней вопросы, и попросилась вернуться в Японию. Ну как отпустить без проверки, дорогой, если вокруг такое творится? Но если у тебя другое мнение – только скажи, сразу отпустим…
К. Нет.
СТАЛИН. Наверное, боишься, вдруг она переметнется к врагу? Да и как не бояться, если она долго работала с этим отщепенцем Зорге, который отказывается вернуться. Значит, здесь у нас разногласий нет, дорогой. спасибо. Я слышал, Молотов читал тебе письмо от мерзавца Мейерхольда. Вот как не применять к ним меры? Ведь только после мер правду говорят. И потому я не понимаю некоторых товарищей. Раньше они хотели подлинно независимую, могучую карательную организацию рабочего класса. Мы ее создали. И сразу пошли жалобы – вместо того, чтобы гордиться ею. Да это такая организация – она и нас с тобой арестовать может. Кстати, хотя твой сын во всем признался, расстрелять его не дадим, нет! Ради его отца! Давай оба будем верить: отсидит свое и исправится. Но ничего. Социализм мы уже построили?
К. Построили.
СТАЛИН. Ты большой теоретик. Тебе сам Ленин верил. Положа руку на сердце, скажи: сможем ли мы построить коммунизм?
