Глядя, как девушка с косой почтительно помогает ей спуститься на землю, пленная путешественница между мирами срезу решила, что перед ней служанка и госпожа.
Зябко поёжившись, знатная дама направилась к беседовавшему с толстяком воину.
Тем временем из повозки выбрались ещё две женщины. Одна тоже в шёлковом платье, хотя и вырядившем победнее, чем одежда госпожи. А вот вторая — вообще в каком-то балахоне с широкими рукавами и наголо обритой головой. Лишь миловидное лицо с остатками былой красоты да высокая грудь, явно проглядывавшая под мешковатым одеянием, указывали на её принадлежность к прекрасному полу.
Заметив подходившую даму, работорговец отвесил ей такой же низкий и почтительный поклон, как воину.
По толпе невольников прошелестел лёгкий шепоток. Появление этих женщин вызвало среди них гораздо больше интереса, чем расправа над беззащитными поселянами.
Выслушав гостью, хозяин каравана покачал головой, скорбно разведя руками. После чего они ещё немного поговорили, и каждый вернулся к своему фургону.
Новые гости разожгли два костра, один — у повозки, второй — у грузовой тележки и сложенной поклажи, и стали готовить ужин.
Трое воинов встали вокруг их стоянки, ещё один куда-то ушёл. Либо сопровождать водоносов, либо осматривать окрестности. Их командир что-то втолковывал почтительно склонившемуся перед ним мужчине в добротном то ли кафтане, то ли халате и в странной шапочке с помпоном, такой же, как и у всех остальных носильщиков.
Для госпожи и лысой женщины поставили два складных стульчика. Их спутница в шёлках, стоя рядом, что-то рассказывала, плавно жестикулируя белыми руками, а служанка хлопотала возле костра, над которым уже висел небольшой котелок.
Наблюдая за ними краем глаза, Ия не могла не отметить своеобразной красоты их ярких нарядов. И хотя свободная одежда, перехваченная на талии узким пояском с какими-то висюльками довольно смутно обрисовывала очертания фигуры знатной дамы и её собеседницы, она делала их чем-то похожими на изящные фарфоровые статуэтки.
Даже с такого расстояния угадывался тщательно наложенный макияж, и были видны маленькие блестящие висюльки, воткнутые в причёску на тоненьких шпильках.
Вспомнив измождённое, с грубыми чертами лицо крестьянки из вымершей деревни, пленница грустно усмехнулась: «Да, красиво жить не запретишь, особенно когда есть на что. А у этой дамочки денег, должно быть, куры не клюют».
К беседовавшим женщинам подошёл воин и что-то сказал. Взоры всех обратились к той, что носила коричневый балахон.
«А это кто такая? — задала мысленный вопрос Ия. — Ни дорого платья, ни макияжа с украшениями, ни даже волос, а ей персональное сиденье поставили. Не иначе, какая-нибудь местная жрица. Только бы они здесь человеческие жертвоприношения не практиковали».
Когда костры по сторонам сгрудившихся рабов превратились в кучу тлеющих углей, стражники положили на каждую по толстому берёзовому бревну.
Окружавшие долину сопки защищали её от холодного ветра, и в рощу долетали лишь слабые порывы, поэтому даже те из невольников, кто совсем недавно дрожал, согрелись и стали дремать, либо сидя на корточках, или полулёжа на нарубленных ветках. Время от времени то один, то другой звякали цепью, меняя положение затёкшего тела.
Поужинав, знатная дама со своими спутницами удалились в фургон. Чуть позже их примеру последовал толстый работорговец.
Темнота в лесочке сгущалась. Тлеющие брёвна хоть и излучали тепло, но давали мало света, а узкий серп луны то и дело прятался за густо разбросанными по небу облаками.
Девушка понимала, что чем дальше она уходит от своих запасов в уютной избушке, тем труднее будет вернуться.
Подтянув ногу, пленница задрала штанину и, повозившись, извлекла канцелярскую скрепку из язычка «молнии». Оправив одежду, прислушалась Дремавшие невольники ворочались, вздыхали, кашляли, портили воздух, звякали цепями.
В нескольких шагах остановилась смутно различимая фигура караульного. Прислонив копьё к дереву, он, повозившись с халатом, опустился на корточки.
«Ого! — удивилась путешественница между мирами. — Тут и мальчики писают сидя. А я-то думала, так заставляют делать только рабов, чтобы те не удрали».
Дождавшись, когда стражник, сделав свои дела, отправится дальше, Ия разогнула скрепку и просунула её в замочную скважину браслета.
В двенадцать лет она всерьёз подумывала над тем, чтобы стать иллюзионисткой, и старый факир Вазген, называвший себя любимым учеником самого Арутюна Акопяна, научил её в том числе и упражнениям для улучшения чувствительности пальцев.
Затаив дыхание, девушка осторожно ворочала проволокой, пытаясь нащупать нужные выступы механизма. Ей уже приходилось открывать замки без ключа, но делала это несостоявшаяся звезда российского цирка в гораздо более спокойной обстановке и с использованием сразу пары шпилек.
Здесь же, чтобы не привлекать внимания охранников, приходилось действовать практически на ощупь, имея под руками только канцелярскую скрепку из мягкой проволоки. Кроме того, она не имела ни малейшего понятия о том, как именно устроен запор на кандалах.
Но всё же, кое-как согнув кончик проволоки, Ия зацепила какую-то деталь и, затаив дыхание, начала поворачивать импровизированную отмычку.
Ветерок усилился, невольники стали чаще ворочаться, активнее звякая кандалами.
Часовой подвинул не сгоревшую часть бревна на тлеющие угли.
Девушка почувствовала, как в замке что-то сдвинулось. Подхватив пальцами металлический стерженёк, освободила левую руку и только тут почувствовала, как липнет к лопаткам пропотевшая рубаха.
Теперь она почти свободна. Осталось только выбрать удобный момент, чтобы прошмыгнуть мимо часового и удрать в лес к тиграм, медведям и прочим милым существам.
Вряд ли хозяин каравана ночью пошлёт людей на её поиски. А до утра она сумеет уйти далеко. Потом можно будет сориентироваться на местности и добраться до избушки.
Дождавшись, когда смутно различимый силуэт караульного, проследовав мимо, затеряется в темноте, отважная путешественница стала осторожно подниматься на ноги. Но тут кто-то грубо дёрнул её за халат, прошептав что-то вроде:
— Обдил гасна!
Понимая, что счёт идёт на секунды, Ия изо всех сил ударила невольника кулаком в лицо, одновременно вырывая у него из руки край одежды.
Раб заверещал, разрывая тишину ночи отчаянным воплем, а девушка бросилась бежать. За спиной раздались крики стражников. Один из них попытался её перехватить, но опоздал. Увернувшись от тёмной фигуры, она невольно возблагодарила судьбу за то, что караван остановился в берёзовой роще, чьи стволы отчётливо выделялись во мраке.
Но вот землю под ногами беглянка видела гораздо хуже. Быть может, перескочи девушка через тот бугорок, ей и удалось бы уйти. Но нога запнулась, и она грохнулась на опавшие листья. Тем не менее Ия ничего не повредила и даже почти не ушиблась. Чего-чего, а падать её научили.
