«Хоть бы напиться перед смертью, — от чёткого осознания скорой гибели незадачливая путешественница между мирами беззвучно заплакала. — Недолго же я здесь пожила… Почти совсем не побыла попаданкой. А у избушки ручей. Вода там вкусная-вкусная».
Её мысли прервало появление перед полузакрытыми глазами озабоченного лица с высоким лбом.
— Пить, — тяжело сглотнув, попросила по-русски недавняя невольница.
Напряжённо улыбаясь, жрица заговорила, деловито освобождая её от накидок.
«Зачем они тебе? — хотела спросить Ия, но превратившийся в деревяшку язык никак не хотел ворочаться в омертвевшем от сухости рту. — Я же на них плевала и кашляла. Заразишься, дура, и умрёшь. Как я».
Связав вещи в узел, женщина приподняла бывшую рабыню и, не давая сползти, попыталась взгромоздить себе на спину.
«Что она делает? — вяло удивилась девушка. — Хочет нести меня на закорках? Как папа? Я же тяжёлая теперь».
Подтверждая её догадку, жрица подхватила недавнюю невольницу под колени, подалась вперёд, перемещая центр тяжести, и с кряхтением встала.
«Зачем? — печально усмехнулась Ия, свесив ей голову на плечо. — Здесь я всё равно умру. Мне в больницу надо. Капельницы ставить. Антибиотики колоть. А у вас всё равно ничего этого нету. Дикие вы. Не развитые. Тёмное средневековье».
Вдруг в плавящемся от высокой температуры мозгу промелькнуло что-то настолько важное, что бывшая рабыня даже встрепенулась, оглядевшись по сторонам.
Перед глазами всё плыло, однако она всё же сообразила, что женщина уже спустилась в долину и теперь намеревается снять её со спины.
Примостившись, она кое-как усадила девушку возле поросшего бурым лишайником камня, а сама плюхнулась рядом, вытирая бритый череп извлечённым из рукава платком.
— Пить, — по-русски попросила недавняя невольница.
Но собеседница только устало отмахнулась, пробормотав что-то на своём языке.
Бессильно откинувшись назад, Ия легонько ткнулась затылком в валун. Боль буквально взорвала голову. Скривившись и зашипев сквозь всё ещё стучавшие друг о друга зубы, она вдруг с предельной чёткостью вспомнила. — Антибиотики! У меня же их полная сумка!»
С трудом приподнявшись, бывшая рабыня прикрыла рот рукой, лихорадочно соображая: «Только это же наши лекарства. Вдруг они на здешние микробы не подействуют? А какая разница? Всё равно подыхать».
Еле прокашлявшись, девушка вцепилась в камень и попыталась встать на ноги. Встрепенувшись, жрица бросилась ей на помощь, подставляя плечо. Однако снова лезть на спину своей уставшей спутнице недавняя невольница отказалась и пошла наверх сама, тяжело опираясь на её руку.
«Антибиотики сильные, — рождая новую надежду, звенел в сознании путешественницы между мирами голос участкового терапевта. — Врач сам сказал. Они помогут. Не могут не помочь. Это же наука двадцать первого века. Там и шприцы и новокаин и спиртовые салфетки… Даже если не помогут. Всё равно надо пробовать. Терять-то уже нечего».
Осознав открывающуюся перспективу спасения, мозг отдал команду, и надпочечники впрыснули в кровь недоучившейся акробатки слоновую дозу адреналина.
Тяжело, с присвистом дыша, не обращая внимание на боль в груди, она пёрла вверх по склону, не замечая ничего вокруг, подобно взбесившемуся бульдозеру. Падала, поднималась, опираясь на руку женщины с выбритой налысо головой, и вновь шагала к вершине.
Домик с ручьём и долгожданной избушкой появился внезапно, словно резко сменившийся кадр на экране телевизора.
Только что перед глазами мелькали стволы деревьев, сухие листья, мешающиеся под ногами обломки сучьев, и вдруг горизонт распахнулся, открыв огромное синее небо, блестевшую на солнце речушку, а главное — знакомый домик с покатой крышей и сложенной из камня трубой.
Оставалось пройти совсем немного, но тут действие естественного стимулятора закончилось, и на недавнюю невольницу вновь накатила дурнота. Голова закружилась, в глазах потемнело. К счастью, спутница вовремя успела подхватить валившееся на сторону бездушное тело и после недолгих усилий вновь умудрилась взгромоздить Ию себе на закорки.
Та вынырнула из забытья, когда сквозь шум в ушах прорвался звук текущей воды. Приподняв голову, она увидела долгожданную избушку всего в каких-нибудь ста метрах. Согнувшись под тяжестью бывшей рабыни, женщина шла медленно, то и дело переводя дух.
Видимо, не имея больше сил, она остановилась и осторожно опустила девушку на землю.
С трудом сидя на поджатых ногах, та выдохнула по-русски:
— Пить!
И провела дрожащим пальцем по шероховатым, потрескавшимся губам.
Странно, но собеседница, кажется, её поняла. Она указала на домик, потом протянула руку в сторону оврага.
Недавняя невольница упрямо мотнула головой, морщась от боли, и повторила:
— Пить!
Ей казалось, она настолько высохла изнутри, что слышно, как трещат мышцы, и скрипят суставы, угрожая переломиться как спички.
Со вздохом кивнув, женщина легонько тронула её за плечо и поспешила к избушке.
«Два укола в день, — внезапно всплыли в памяти путешественницы между мирами слова доктора. — Утром и вечером. По пять миллиграмм. Развести новокаином».
Тело вновь забилось в приступе кашля. Подавшись вперёд, Ия, переведя дух, вытерла мокрые губы ладонью, с ужасом заметив на ладони ярко-алые капельки.
С похоронным звуком вдребезги разбилась последняя, таившаяся на самом дне души робкая надежда на то, что это всего лишь очень сильный бронхит. Нет, теперь окончательно ясно, что она каким-то образом умудрилась подхватить ту самую смертоносную заразу, которая уничтожила население двух деревень, мимо которых ей пришлось пройти вместе с караваном работорговца и наверняка погубила ещё много народа, если уж местные властители ввели такой жестокий карантин. Теперь осталось уповать только на волшебную силу лекарств из индустриального мира Ии Платины.
Выскочив из дверей избушки, жрица почти бегом спустилась к ручью и быстро вернулась, держа в руках знакомую миску из высушенной кожуры какого-то овоща.
Девушка невольно сглотнула, ощутив боль в горле, но уже совершенно не обращая внимания на подобные мелочи. Раскалённая, высушенная до хруста Сахара в её внутренностях настойчиво и жадно требовала воды.
Ни первый, ни второй глоток она даже не почувствовала и только на третьем поняла, что действительно пьёт.
Осушив миску, бывшая рабыня повалилась на бок, но не упала, успев опереться рукой о землю. Женщина помогла ей подняться. Опять обрушилась дурнота. Дико затошнило. Ия наклонилась, и вода с шумом вырвалась наружу, щедро украсив мокрым пятнами балахон жрицы.
Однако на какой-то миг стало легче. Вытерев губы рукавом, недавняя невольница шагнула к избушке. Спутница крепко взяла её за локоть, и вдвоём они кое-как добрались до двери.
