Все близкие родственники Хаджи носили кольчуги, железные шлемы, были вооружены турецкими саблями и кинжалами, у всех висел за спиной саадак с большим луком и стрелами с калеными железными наконечниками. Они совсем не боялись русских, которых привыкли за десятилетия набегов грабить и убивать.
За сотниками-офицерами скакала тысяча простых нукеров. Они были без доспехов, вооружены попроще, но желание уничтожить врага и поживиться его добром было не меньшим, а даже большим, чем у их более знатных соплеменников.
Отряд проскакал то место, где русские недавно разбили сторожевую татарскую заставу. Прямо на дороге и по сторонам от нее валялись еще не остывшие трупы людей. Маленькие ногайские лошади без всадников мирно паслись рядом. Среди павших не было ни одного человека в белых одеждах.
Хаджи хотел тут же отрубить голову Ильясу, принесшему дурную весть, но почему-то решил еще немного подождать.
Проехали галопом еще пару верст. Узкую проселочную дорогу в этом месте с двух сторон плотно обступили густые ели. В ряд теперь могло ехать не больше десяти всадников. Начало светать.
Вдруг Хаджи увидел, что впереди, прямо поперек дороги лежит несколько поваленных друг на друга деревьев. Он дал команду своим всадникам перейти на шаг, не сообразив впопыхах, что это может быть засада.
Как только офицеры подъехали к завалу, из-за расположенного в трех десятках аршин впереди поворота дороги выехала длинная колонна русских всадников в белых одеждах, будто бы это и впрямь были и не воины, а какие-то небесные силы.
Всадники были выстроены по восемь в ряд. Первый ряд русских воинов неторопливо подъехал поближе к поваленным деревьям. Каждый, одетый в белые одежды воин вытащил из притороченной к седлу кобуры пистолет, выстрелил два раза, подождал, пока убитые им противники сползут с коней на землю, достал из другой кобуры второй пистолет и сделал еще два выстрела. После этого стрелявший ряд всадников отработанным приемом разъехался по сторонам – влево-вправо и поскакал назад. Выдвинувшийся вперед второй ряд русских кавалеристов тоже произвел четыре залпа из пистолетов, а потом, с точностью хорошо отлаженного часового механизма, разъехался по сторонам, освободив дорогу третьему ряду.
После первых четырех залпов русских всадников Хаджи и все окружавшие его офицеры были убиты. Железные доспехи не спасли их от свинцовых пуль, пущенных из мощных длинноствольных пистолетов с небольшого расстояния.
Последней мыслью Хаджи, перед тем как пораженный пистолетной пулей он упал с коня на землю, было: «Хорошо, что я оставил Фетаха в охране гарема. Принц Шардан обязательно позаботится о нем».
Нагиб, который все время ночной гонки думал о том, как бы ухитриться ненадолго отлучиться из отряда и ограбить замеченную им в отдалении русскую церковь, так и погиб с этой мыслью.
После того, как татарский отряд лишился всех своих командиров, простые воины не знали, что им делать дальше. Задние ряды всадников напирали на передние, те не могли перескочить через поваленные поперек дороги ели и нагромождение трупов своих товарищей и их лошадей, а потому все вертелись по кругу, оставаясь легкими мишенями для продолжавших стрелять залпами русских всадников.
Наконец, в задних рядах отряда мурзы Хаджи сообразили, что их безнаказанно расстреливают и стали пускать навесом стрелы по русским кавалеристам. Однако те были все в железных или «мягких» доспехах и стрелы их не брали. Не удавалось поразить стрелами и коней русских всадников, поскольку те были защищены «мягкой» броней, сконструированной и пошитой Анфисой Быстрой. Все мягкие брони были белого цвета – цвета ливонских корабельных парусов.
После получаса безжалостного расстрела татарского войска русскими кавалеристами численность отряда Хаджи уменьшилась наполовину. Оставшиеся в живых всадники, наконец, опомнились, повернули назад и попытались спастись бегством. Однако в версте от места сражения дорогу им преградил ждавший в засаде за густыми деревьями второй русский отряд. Этот отряд возглавлял князь Андрей Петрович Хованский.
Воины Хованского стали расстреливать отступавших из карабинов и стрелами из луков, а потом выхватили сабли и порубили обезумевших от страха татар. С тыла растерявшихся без командиров простых татарских воинов продолжали расстреливать рейтары Хворостинина. Прошло еще полчаса и от тысячного отряда мурзы Хаджи в живых никого не осталось.
Спасся только один Ильяс. Наученный предыдущей трагической встречей с «белыми» русскими воинами, он соскользнул с коня, как только услышал первые пистолетные выстрелы. Прижавшись вплотную к чьей-то павшей лошади, он пролежал неподвижно до конца боя, делая вид, что убит.
Когда русские всадники уехали, Ильяс подобрал валявшийся на дороге саадак с луком и стрелами, отвязал от пояса Хаджи его дорогую саблю и поймал одну из ходивших поблизости лещадей. Забравшись в седло, он несильно ударил ее ногами по бокам и неторопливо поехал обратно в лагерь.
«Теперь, – решил Ильяс, – никто не сможет упрекнуть его в том, что он потерял во время боя оружие».
Он приехал в лагерь через четыре часа после отъезда, спешился и опять пошел к шатру Шардана. Стоявшие на страже воины узнали «черного вестника» и пропустили его к принцу.
Когда Шардан узнал, что отряд Хаджи полностью уничтожен он пришел в ужас. Мысль о том, что Ильяса надо казнить больше не приходила ему в голову. Надо было думать о том, как сберечь свою собственную голову.
Шардан приказал страже разбудить и позвать к себе брата.
Через пару минут пришел щуплый, невысокого роста тридцатилетний мужчина с красным, изборожденным глубокими морщинами лицом.
Хаспулат явился под сильным хмельком, однако, когда услышал о том, что случилось, мгновенно протрезвел. Он подробно расспросил «черного вестника» о первом и втором столкновении с русскими.
– Почему ты не посоветовался со мной? – возбужденным голосом спросил Хаспулат брата. – С самого начала было понятно, что русские устроят в лесу засаду. А твой Хаджа оказался негодным командиром.
– Так ведь у Хаджи было целая тысяча всадников, а этот, – Шардан показал на стоящего опять на коленях в углу палатки Рината, – сказал, что русских только три сотни.
– А почему ты не послал разведку, а поверил этому трусливому и вороватому нукеру? – стал кричать Хаспулат, поскольку узнал саблю Хаджи на поясе у Ильяса.
Брат вытащил из-за пояса кинжал, подошел сзади ко все еще стоявшему на коленях нукеру, схватил за волосы, оттянул голову назад и полоснул коротким кривым лезвием по обнажившейся шее. На покрывавший пол палатки белый войлочный ковер хлынула ярко-красная кровь. Кровь задымилась и расползалась темно-красным, почти черным пятном по ковру.
Хаспулат после казни Ильяса немного успокоился. Вина за провал младшего брата полностью лежала на нем. Ведь отец строго наказал не спускать с Шардана глаз и контролировать каждый его приказ. Мобилизовавшись, старший брат стал привычно распоряжаться:
– Нам надо немедленно ехать к хану, первыми сообщить о случившемся и просить его дать арьергард, для того, чтобы уничтожить наглых русских. Я сам все доложу отцу, как надо, а ты молчи и только кивай головой.
