Ил. 95. Привет с дороги. Изд. К-во А. С. С. и К, 1915. Иллюстрированная почтовая карточка
Стоила открытка недорого, 7 копеек, и в первую очередь предназначалась для городских слоев населения, учитывая типаж изображенных персонажей — модных дам и кавалеров. В одних случаях изображения были фотографическими, в других — хромолитографии акварелей.
Однако Первая мировая война внесла свои коррективы в эту серию: модных дам стали заменять санитарки, а импозантных кавалеров — офицеры. Встречались образы и городских модниц, но при этом они, как правило, размещались в вагонах II класса, в то время как сестры милосердия — в I классе, т. е. актуальный образ медсестры ценился выше отступившего на второй план образа светской дамы. Типаж медицинской сестры в годы войны отличался от предшествовавших популярных женских образов большей аскетичностью, чему способствовала сестринская форма — исключающее глубокое декольте платье, закрывающая лоб косынка (ил. 95). Однако фотографы находили способы обхода этих условностей — порой из-под косынки выбивалась аккуратная, игривая челочка, а выразительные глаза, брови могли сказать отвыкшему от женщин солдату гораздо больше, нежели фотографии модниц довоенного времени. Фотографы выбирали выразительных моделей, причесывали их и накладывали легкий макияж, подыскивали оптимальный свет и ракурс для съемки, в результате чего получался не менее привлекательный для мужчин образ, которому не могло помешать даже кольцо на безымянном пальце (ил. 96). Тем самым чувственные образы медсестер несколько разрушали официальный образ аскетичной и асексуальной сестры милосердия. Художники и фотографы пытались сделать их желанными для потребителей своей продукции, в результате чего происходило смешение разных типажей — распущенной модницы и целомудренной медсестры. Вторая наследовала признаки первой, что, как будет показано в дальнейшем, негативно сказывалось на патриотических настроениях общества. Помимо городских модниц и сестер милосердия, появлялись в этой серии и образы простых крестьянских девушек, ожидавших возвращения своих возлюбленных.
Ил. 96. Сестра милосердия. Б. м., б. г. [1914–1917]. Иллюстрированная почтовая карточка
Однако открытки «Привет с дороги» пользовались популярностью не только благодаря своим женским типажам. Сам по себе тиражировавшийся «железнодорожной» серией образ дороги был удачен, так как передавал мотив постоянного движения армии и, главное, предполагал тему возвращения, которая постепенно становилась в сознании обывателей более важной, чем тема победы. По мере истощения патриотических эмоций общество начинало смотреть на войну под углом повседневных забот, как на главную помеху возвращения к полноценной жизни.
Ил. 97. С. Ягужинский. Наконец вернулся он домой, — Христос Воскресе, наш герой! М.: Типо-литография Бр. Менерт, 1915. Иллюстрированная почтовая карточка
Романтическому жанру было свойственно изображать итог войны не как повержение врага или захват чужой территории, а как возвращение воина к своей любимой. Поэтому основные персонажи визуальной коммуникации — солдат (часто раненый) и возлюбленная (жена или невеста), реже использовался образ матери или детей. Лирическая составляющая открыток как средства патриотической пропаганды проявлялась в поздравительных сериях, посвященных, в первую очередь, религиозным праздникам. Рождество, Пасха, Троица — эти праздники казались удачным поводом для воссоединения разлученных войной семей. «Наконец, вернулся он домой, — Христос Воскресе, наш герой!» — восклицала надпись на одной из пасхальных открыток художника С. Ягужинского (ил. 97). Присутствие маленьких детей в мизансцене возвращения солдата было важным элементом этого дискурса — предполагалось, что обязанность воспитания сыновей и дочерей не менее, а возможно и более важная в новых условиях, чем воинская обязанность. Правда, легитимировать возвращение солдат к семейной жизни могло лишь ранение, поэтому героем темы возвращения выступал именно раненый воин. Естественно, художники предпочитали изображать легкие ранения — как правило, в руку. Калекам в лирическом дискурсе возвращения места не находилось.
Другая часть пасхальных открыток, по-видимому, намеренно уводила зрителя от актуальных трагических мыслей, погружая его в мир довоенных образов, эксплуатировавших чувственность. На них главными героями пасхальных праздников становились молодые дамы с кавалерами, чьи отношения явно выходили за рамки платонических, религиозно-возвышенных чувств. В одном случае дама оказывалась пасхальным подарком кавалеру, вылезала из яйца и, запрокинув назад голову, страстно целовала мужчину (явная ассоциация с серией роденовских поцелуев) (ил. 98). Очевидно, подобные серии иллюстрированных открыток ориентировались на относительно узкую целевую аудиторию городских слоев населения.
Ил. 98. Христос воскресе! М.: Т-во И. Н. Кушнерев и К., 1915. Иллюстрированная почтовая карточка
Несмотря на понятное стремление художников и издателей к приукрашиванию действительности, лирическая направленность предполагала не только праздничные, но и меланхолические настроения. Поэтому вместе с относительно позитивным мотивом возвращения раненого солдата домой художники использовали мотив снов, видений, тоскующих друг о друге супругов. На одной из рождественских открыток художника А. П. Апсита была изображена детская, в которой мать убаюкивала младенца. В углу стояла елка, а рядом с ней мерцал призрачный образ солдата. Рисунок сопровождали наивно-лирические строчки М. Гальперина (М. Галь): «Малютка спит… Погасли огоньки… / И светом комната полна таинственным… / Затихла ночь, а думы далеки, — / Они летят за ним, родным, единственным» (ил. 99).
Ил. 99. А. П. Апсит. С Рождеством Христовым! Текст: Малютка спит… Погасли огоньки… М.: Типо-литография Бр. Менерт, 1914–1916. Иллюстрированная почтовая карточка
