Б. Л. Пастернак сохранил память о «Берте», заставив своего героя немного благоговеть перед мощным орудием: «Как всегда, розовато пламенел горизонт в стороне фронта, и когда в ровную, ни на минуту не прекращавшуюся воркотню обстрела падали более низкие, отдельно отличимые и увесистые удары, как бы сдвигавшие почву чуть-чуть в сторону, Живаго прерывал разговор из уважения к звуку, выдерживал паузу и говорил: — Это Берта, немецкое шестнадцатидюймовое, в шестьдесят пудов весом штучка, — и потом возобновлял беседу, забывая, о чем был разговор»
[2210]. Грохот мощных орудий был одной из отличительных черт Первой мировой. Врачи-неврологи изучали воздействие ударной звуковой волны на мозг и психику солдат, считали причиной травматического психоневроза. Но свидетельством невротических реакций становились и слухи о прямо противоположном — изобретенной немцами «бесшумной пушке». Так, «Николаевская газета» сообщала, что «германцы в последних боях пользовались бесшумными пушками. Уверяют, что это усовершенствованные пушки, из которых снаряды вылетают без всякого шума»
[2211]. Любопытна аргументация в пользу этого изобретения: жертвы среди солдат в дни затишья, когда не слышно было артиллерии. «Бесшумная смерть» пугала не меньше грохота, так как могла подкрасться незамеченной, и если в обычных случаях затишье давало солдатам возможность психологически расслабиться, то слухи о бесшумной пушке держали комбатантов в постоянном напряжении.
Образ бесшумной пушки можно связать с образами призрачных пушек из андреевского «Красного смеха», которые стали симптомом массового умопомешательства: «Будто бы появились призрачные отряды, полчища теней, во всем подобных живым. По ночам, когда обезумившие люди на минуту забываются сном, или в разгар дневного боя, когда сам ясный день становится призраком, они являются внезапно и стреляют из призрачных пушек»
[2212].
Известный физик Я. И. Перельман попытался успокоить читателей статьей «Пояс безмолвия», объяснив причину бесшумных бомбардировок особенностями распространения звуковых волн, их отражения от водородного слоя атмосферы, в результате чего появлялись участки земли, в том числе близко расположенные к источнику шума, где грохота орудий слышно не было
[2213]. Однако эта публикация породила научную дискуссию, и М. К. Первухин начал оппонировать Перельману, исправляя его ошибки и предлагая иное объяснение «капризов звука»
[2214].
Пока ученые спорили, обыватели отдавались власти фантазии. Художники представляли, какими гигантскими станут орудия будущего — рядом с ними люди будут казаться муравьями
[2215]. Потрясенные рассказами взрослых, гигантские пушки рисовали дети в школе. Впрочем, следует заметить, что захваченные в качестве трофеев вражеские гаубицы поступали в русскую армию. Так, согласно приказу начальника штаба верховного главнокомандующего от 5 июля 1916 г. была сформирована отдельная мортирная батарея, вооруженная 100‐миллиметровыми австрийскими гаубицами
[2216]. Таким образом, «страшные пушки» должны были устрашать и врагов.
Ил. 171. Война России с немцами. Действие наших бризантных снарядов. Текст: В боях на р. Висле искусные окопы неприятеля трудно было брать обычным артиллерийским огнем… 1914–1916. Плакат
Своеобразной профилактикой страха перед техническим превосходством немецкой армии становились слухи о появлении на русском фронте японской армии — недавний победитель Русско-японской войны, которому также в свое время приписывали техническое превосходство, теперь должен был спасти Россию. Уже в августе 1914 г. упорно повторяли слухи, что японская армия следует через Сибирь на 600 поездах на русско-германский фронт. Даже образованные горожане передавали, что в августе в Восточную Пруссию отправились три корпуса японской армии
[2217]. Отдельно проговаривалось, что японцы везут с собой новейшую артиллерию — «шимозы»
[2218]. Во время обороны крепости Осовца рассказывали, что в ней находится 5000 солдат и офицеров японской армии вместе с мощными пушками. Примечательно, что одним из качеств японцев называли умение так маскировать свою артиллерию, что ее никто не мог увидеть
[2219]. Помимо японцев, народное воображение призывало на помощь индусов: среди москвичей возник слух о том, что 18 августа через Москву на фронт проследовали индусские войска с горной артиллерией
[2220]. Вероятно, источником слуха стало сообщение о намерении индийских экспедиционных войск высадиться в Марселе (что произошло в сентябре). Превращение Марселя в Москву — стандартное искажение для устной передачи информации.
Ил. 172. Лягушка. Текст: Всколыхнулися болота… / Немец пушку увязил / …Ваше дело — из под пушек / Выгонять одних лягушек… М.: Типо-литография Е. Ф. Челнокова, 1914–1916. Лубок
Конечно, пугались не столько самих пушек или звука выстрела, сколько выпускаемых ими снарядов. Крупнокалиберные снаряды прозвали «чемоданами» — такое «профанное» прозвище должно было выполнять функцию профилактики страха перед ними. Хотя в техническом отношении Россия уступала Германии, в военной пропаганде пытались отметить и достоинство русского оружия. Так, плакаты рекламировали отечественные бризантные снаряды (хотя другие страны предпочитали от них отказываться ввиду их повышенной взрывоопасности). Описывая применение бризантных снарядов русской артиллерией на Висле, автор заключал: «Действие бризантных снарядов настолько ужасно, что прославленное военное искусство немцев оказалось совершенно бессильным» (ил. 171).
