В конфликтах помещиков, колонистов и крестьян часто звучала германофобская риторика, использовалась тема повального шпионажа всех этнических немцев. Ситуация усугубилась из‐за начавшегося «машинного голода» ввиду прекращения поставок немецких и австрийских сельхозорудий (составлявших в 1913 г. более 40 % от всей техники в России), а также сворачивания производства отечественных машин
[2260]. Современники отмечали, что особенно разительные отличия в механизации земледельческого труда касались Сибири: в то время как в одних районах применялись соха, косули, деревянные плуги и бороны, «в то же самое время вблизи, часто лишь в полусотне верст от сел с первобытным инвентарем, находятся местности, где в хозяйствах можно встретить новейшие марки нашего внутреннего, североамериканского и германского с.-х. машиностроения»
[2261]. Традиционные способы обработки почвы, как правило, использовали старожилы, тогда как новоселы, колонисты экспериментировали с новейшей техникой. Наблюдая, как немцы механизируют свои хозяйства, крестьяне, опасаясь конкуренции, шли на хитрость — обвиняли колонистов в том, что они строят аэропланы. Локальные конфликты иногда достигали центральных органов власти. Так, Департамент полиции МВД начал летом 1915 г. расследование относительно обвинений крестьян Воронежской губернии Новохоперского уезда в адрес немецкой колонии «Центральная», где якобы собирали аэропланы и летали на них по окрестностям губернии со шпионскими целями. Подобные слухи появились осенью 1914 г. на базаре в сл. Бурляевке — весьма важное уточнение, так как базарные слухи, распространявшиеся неграмотными торговками, были одними из самых абсурдных, а также часто приводили к массовым погромам, потому что в условиях вздорожания продуктов базары и рынки аккумулировали протестную энергию обывателей. Во время допроса свидетельницы, крестьянки хутора Петренково Феодосьи Черновой, выяснилось, что сама она ничего не видела, но слышала (от кого — не смогла вспомнить), что немец ее хутора Давид Тисен вез домой какой-то механизм, который крестьяне сочли за аэроплан
[2262]. Слухи вышли за пределы Новохоперского уезда и стали распространяться по Донской области и Тамбовской губернии. Появились новые свидетели, утверждавшие, что 16, 24 и 27 июля 1915 г. в полночь над колонией «Центральная» летал аэроплан и прожектором что-то высвечивал. Начатое негласное расследование не смогло собрать даже косвенных улик, подтверждавших факт появления аэроплана, в результате чего в Департаменте полиции пришли к выводу, что «приведенные слухи умышленно распространяются некоторыми из бывших служащих у немцев окрестных хуторов, враждебно к последним настроенных за их плохое обращение с рабочими: плохо кормят, помещают в конюшнях и сараях и заставляют работать в дни православных праздников»
[2263]. Тем не менее окружной атаман Хоперского округа Донской области полковник Груднев распорядился устроить повальный обыск у немцев под воздействием слухов о том, что «немцы привозят какие-то короба с вещами, что хутор Центральный охраняется, будто-бы, вооруженными людьми из немцев-же и, наконец, что немецкие хутора Новохоперского уезда имеют общение с жителями Хоперского округа»
[2264].
Подобные конфликты вспыхивали во многих губерниях империи. Так, например, крестьяне Гжатского уезда Смоленской губернии с началом войны стали подозревать местного барона А. А. Остен-Сакена в шпионаже и создали о нем серию легенд: о строительстве им в своем имении подземных ходов и вылетавших из имения аэропланах
[2265]. В Пермской губернии пытались использовать слух об аэроплане для сведения счетов с братьями Каменскими, владевшими мельницей на Тисовском заводе. Местные крестьяне, которых, по-видимому, не устраивали цены на мельнице, донесли, что управляющим у Каменских состоит австрийский подданный Фердинанд Вальсер (полиция впоследствии выяснила, что это был вымышленный персонаж), который регулярно общается с иностранцами, а в лесу недалеко от мельницы якобы видели спрятанный аэроплан
[2266]. В апреле 1915 г. начальник Псковского губернского жандармского управления провел расследование относительно слухов о массовой скупке и вывозе из губернии в Германию хлеба и пришел к следующему заключению: «С возникновения войны среди местного населения Островского уезда циркулируют всевозможные слухи, которые поддерживаются с одной стороны благодаря невежеству населения, а с другой — подходящей почвой для этих слухов, так как владельцами мельниц в этом крае являются латыши — лютеране с немецкими фамилиями, которых местное население называет и считает немцами. Ходят слухи о прилетах немецких аэропланов и даже цеппелинов, которые якобы забирают хлеб, бензин и даже скот и увозят в Германию»
[2267]. В Грайворонском уезде Курской губернии также циркулировали слухи о ночных полетах аэропланов. Спровоцировал их 75-летний крестьянин Иван Демченко, который рассказывал, что как-то ночью видел пролетавший высоко в небе огненный шар размером с луну, вернувшийся затем обратно. Односельчане решили, что это был немецкий аэроплан, и тут же определили направление его полета — в имение Эмниха (единственного помещика той местности, носившего немецкую фамилию)
[2268]. Другой крестьянин Херсонской губернии на рассвете увидел в небе непонятный предмет, напоминавший повозку, и, хотя никогда не видел вживую аэроплана, смог его опознать по картинке
[2269].
Выдумки крестьян о встречах с аэропланами следует отделять от реальных историй, в которых, впрочем, также находилось место фантазии. Так, в одном из писем крестьянин рассказывал, как в их Луцком уезде над полем снизился неприятельский «аироплан» и начал расстреливать людей, которые бросились за подмогой к солдатам, квартировавшимся в их деревне, однако те, услышав шум мотора, сами разбежались. Шум мотора встревожил также и стадо пасшихся неподалеку коров, одна из которых высоко подпрыгнула и сбила летающую машину: «вот одна корова напугалась хуже всех и как скочила на аироплан и спортила что то и он неулетел вот каким героем корова оказалась»
[2270]. Эта вымышленная история про сбившую самолет корову, а также упоминание о похищении аэропланами скота может быть интерпретировано в контексте восприятия народом войны как противостояния техники и природы.
