Накануне войны численность студентов постоянно возрастала за счет открытия инженерных и сельскохозяйственных институтов, чему способствовало промышленное развитие и аграрные реформы, а также внутренняя, академическая специфика: временное закрытие в период Первой российской революции ряда высших учебных заведений с сохранением набора на первый курс привело к тому, что многие студенты не успели выпуститься в срок. В итоге численность студентов превысила установленные государством лимиты, и для увеличения пропускной способности были открыты новые учебные заведения, а в прежних университетах и институтах вместо курсовой системы обучения была введена предметная, согласно которой студенты сами выбирали индивидуальный учебный план, сроки сдачи экзаменов и не были обязаны посещать лекции. Как следствие — изменение среднего возраста студента в связи с растягиванием сроков обучения в новой предметной системе. Так, например, в Петербургском горном институте в 1914 г. студентов старше 26 лет было около 30 %, в то время как в 1892 г. — всего 12 %
[551]. В период Первой мировой войны активно развивались неправительственные вузы, численность которых увеличилась на 40 %, как правило, это происходило за счет открытия женских учебных заведений. Согласно данным А. Е. Иванова, с конца XIX в. по 1917 г. численность студентов в России постоянно возрастала: в 1897/98 учебном году в России было около 32 000 студентов, в 1907/08‐м — более 83 000, в 1913/14‐м — почти 121 000 и в 1917 г. — около 135 000. Правда, по количеству студентов на душу населения Россия отставала от европейских стран. Так, в 1908 г. в России на 100 000 человек населения приходилось 66 студентов, в то время как в Австрии — 102, а в Германии — 114. В 1917 г. данный показатель в России увеличился до 88 студентов на 100 000 жителей
[552]. Вместе с тем в связи с ростом численности студентов и увеличением срока обучения вкупе с необязательным посещением занятий российское студенчество превращалось в многочисленную и хорошо организованную маргинальную группу, принимавшую активное участие в политических событиях. Высокая концентрация студентов в крупных городах тем более способствовала активизации их роли в жизни общества.
Политическая роль студентов была хорошо известна с 1905–1907 гг. Именно в период революции не только произошло становление студенческой идентичности как политической силы, но и, наоборот, возникло оппозиционное движение внутри учащихся вузов, выступавших за деполитизацию студентов. Последние с 1908 г., при поддержке правительства в лице П. А. Столыпина, начали организовывать академические союзы и лиги, выступавшие за невмешательство студенчества в политическую жизнь страны. В действительности студенты-академисты не были так уж далеки от политики, так как, выступая против политических акций своих товарищей, нередко действовали под прикрытием правых монархических организаций. Так, С. Морисси считает, что первая патриотическая демонстрация студентов накануне войны состоялась еще в марте 1913 г., когда около 500 человек прошли по Петербургу под лозунгами объединения славянства, отказались подчиниться требованиям полиции разойтись и пытались устроить митинг протеста у здания посольства Германии. Один из их лозунгов в те дни — «Долой жидовскую дипломатию!»
[553]. В то же время их оппоненты нередко солидаризировались с оппозиционными партиями кадетов, эсеров и социал-демократов и являлись непримиримыми противниками любых ксенофобских проявлений. Противостояние двух групп студенчества стало особенно заметным в период 1914–1917 гг.
Студенты не оставались в стороне от набиравшего силу рабочего движения весной — летом 1914 г. В дни, когда питерские рабочие устраивали акции протеста против отравления работниц фабрики «Треугольник», студенты Императорского Санкт-Петербургского университета и Политехнического института устраивали летучие сходки. Первыми отреагировали студенты Политеха, собравшись 13 марта в 2 часа дня в вестибюле здания института в количестве 400 человек, однако по требованию администрации института сходка была прекращена
[554]. 14 марта в главном коридоре Императорского университета состоялась летучая сходка студентов в количестве 300 человек, причем была объявлена резолюция о забастовке на один день в знак протеста против событий, имевших место на Ленских приисках в 1912 г. После сходки студенты с пением прошли по всему коридору, а затем пытались сорвать занятия, что, однако, не было допущено нарядом полиции
[555]. В тот же день «Вечную память» пропели студенты Политехнического института. Увещевания директора ни к чему не привели, в результате чего он вызвал полицию, при появлении которой студенты пение прекратили и разошлись. 4 апреля на Невском проспекте появились группы студентов и рабочих, пытавшихся собраться вблизи Казанского собора с целью устроить демонстрацию в связи с годовщиной Ленского расстрела, но все они были рассеяны полицией
[556].
Из сообщений начальников губернских жандармских управлений следует, что в некоторых случаях именно студенты руководили нелегальными рабочими собраниями
[557]. Охранное отделение полагало, что студенты возглавляли рабочие кружки и вели революционную агитацию в среде последних
[558]. Современники обращали внимание на «естественные» основы союза студентов и рабочих: часто между рабочими и студентками возникали романтические отношения.
Министерство внутренних дел было достаточно враждебно настроено к столичному студенчеству. Весной 1914 г. оно направило петербургскому градоначальнику сообщение, что учащиеся высших учебных заведений науками не занимаются, а сбивают с толку рабочих политической агитацией
[559]. Охранное отделение высказывало беспокойство по поводу организуемого Студенческого съезда, отмечая, что среди членов его организационного комитета много тех, кто свою главную задачу видит в политическом воспитании студентов с целью «организовать кадры „борцов“, объединить студенчество для выступлений»
[560].
