Интересно, если позвоню Марине, пустит?
– Куда едим? – вывел меня из мыслей голос водителя.
Я очнувшись, оглянулась по сторонам в поиске черного внедорожника олигарха. Его не было. Значит уехал. Хвала небесам.
– Путиловская семнадцать, – коротко бросила и тут же сняв режим “полет” с телефона набрала номер подруги.
Пока шли гудки, на телефон летели непрочитанные смски.
– Светка?! Светка ты? – услышала в динамик. Встревоженный голос Марины не предвещал ничего хорошего.
– Да, Марин. Можно к тебе приеду? – спросила не надеясь на одобрение. Ведь у Марины мама дома.
– Приезжай, жду, – после короткой паузы, проговорила девушка.
– Спасибо, Марин, – не узнала свой голос, он звучал слишком плаксиво.
– Извините, можно нам поменять маршрут? – склонилась чуть вперед к водителю.
– Да, – скупо ответил мужчина.
– Путиловская двадцать три, первый подъезд. Спасибо.
Мой голос дрожал. Я чувствовала, что меня от истерики отделял только один шаг и я из последних сил, старалась не расплакаться прямо в такси.
– Ну, говори, – скрестив на груди руки, уперла в меня твердый взгляд Марина.
Она заперла нас на кухни и по ее настырному взгляду я поняла, что выбора у меня нет. Да и приехала я к подруге не для того, чтобы играть в молчанку, а чтобы высказаться. Иначе меня разорвут чувства, как Тузик грелку.
– Нальешь чего-нибудь? – спросила осипшим голосом , посмотрев на подругу большими глазами, как у героев аниме.
– Да, что ж такое? – в нетерпение Марина хватает стакан и налив туда воды, ставит передо мной. – Извини, крепче нет. Мать здесь. Все спиртное пришлось утилизировать.
Всхлипнув, я согласно кивнула, выпила воды , хотя мне бы сейчас не помешала жидкость с градусом повыше.
– Ну, – в нетерпении притопнула девушка.
Я подняла взгляд на подругу и:
– Прости меня, Марина, – проныла, и тут же полезла обниматься к подруге.
Та в шоке замерла, и даже не сдвинулась с места.
– Мать, ты меня пугаешь, – пробасила, – что случилось-то?
– Я, ...я *шмыг*, помнишь визитку, которую ты у меня просила? – отклеившись от девушки посмотрела на нее.
– И? – в глазах подруги скользило непонимание того, к чему я веду.
– Я… я сама *шмыг*, сама позвонила ему, – пробормотала еле-еле слышно.
– Твою… дивизию. Гвоздь мне в кеду… – Маринка аж побледнела. – Ты сумасшедшая? Это был он? Кто он? Черт! Ну ты даешь. Светка. Ты ж это! Ты что с ним того? – я видела сколько сил прикладывала Марина к тому, чтобы говорить тихо, но даже шепотом у нее выходило громко. Слишком громко.
И как следствие нашего “тихого” разговора, мы разбудили маму Марины.
Женщина негромко стукнув в дверь, открыла ее, заглянула на кухню.
– Что тут у вас? – щуря спросонья глаза, вглядывается в меня мама Марины.
– Доброго утра, – здороваюсь с женщиной и тут же поворачиваюсь в профиль, чтобы она не видела мое заплаканное лицо.
– Доброе-доброе! Че не спите-то, а? – шепотом поинтересовалась мама Марины.
– Ой, мам! Иди спать. Мы тоже сейчас пойдем, – девушка подходит к двери и в нетерпении подталкивает женщину в коридор, снова закрывает дверь. – Светка, я в шоке, если честно. Не ожидала от тебя такого. А казалась такой правильной, такой …– Марина замолчала, подбирая слова.
– Господи, Марина, – уронила лицо в ладони. – Я не хотела. Не хотела. Но в тот день, – мое тело неожиданно начинает бить озноб при воспоминании того дня.
– Да, что оправдываться, Светка. Назад уже ничего не вернуть. Я если что не в обиде. Ты знаешь, – Маринка внезапно подсаживается ко мне вплотную, – я бывшего встретила, после того, как ты уехала, я естественно поперлась домой, чего мне одной в баре делать... Так вот у подъезда, меня Лысый и поджидал. Прикинь, сволочь. Назад просился. Паскуда. Денег даже дал. Пятьдесят тысяч. Сказал, что это мне за те месяцы, что сидел на моей шее. Так что мне деньги больше не нужны. Этих хватит.
Я слушала Марину с замиранием сердца и как только она сказала последние слова, меня накрыла новая волна отчаяния.
Я сейчас реально позавидовала ей. Ну, почему. Почему мне никто не дал денег?! Я даже согласна была взять их в долг. В кредит. Да хоть отработать их, выходя на работу двадцать четыре на семь, но лишь бы не так.
– Ну, так кто он? Он что в любовницы тебя записал? Ты же уже с ним не раз? Много заплатил? – один за одним сыпались на меня вопросы подруги.
Меня вдруг неожиданно отвернуло. Не знаю от себя ли, или от Маринкиного слишком безалаберных вопросов. Но что-то в голове щелкнуло. Застопорилось. разговаривать перехотелось.
– Я наверное поеду домой, – резко встала и Марина не ожидавшая от меня таких телодвижений, испуганно отпрянула.
– Эй, ты чего, Светка? Напугала? Зачем домой? Ты не хочешь отвечать? – она перегородила мне путь. – Не рассказывай. Я думала тебе высказаться надо.
Слышу в голосе девушки раздражение.
– Извини, я тоже так думала. Просто только сейчас поняла, что не готова к этому. Давай может завтра сходим в бар? – примирительно спросила Марину.
– Ага, как сегодня? Увольте, – буркнула девушка обиженно.
– Нет, такого больше не будет, обещаю, – я порывисто обняла подругу за шею. – Я правда расскажу, только чуть позже.
Марина проводив меня в коридор, окинула пакеты деланно пренебрежительным взглядом.
– Это он купил? Задаривает? – насмешливо спросила.
Я молча обулась. Подхватила пакет и глянула подруге в лицо:
– Извини, Марин, что разбудила тебя, не хотела. Правда, – проигнорировав ее вопросы, открыла замок и прежде чем подруга что-то еще успела сказать, закрыла дверь прямо у нее перед носом.
Привалилась спиной к холодному железу.
“Шалава” услышала еле различимое бубнение из-за двери. И замок щелкнул.
Я метнулась в сторону, как будто меня током ударило.
В глазах запрыгали черные точки, и я почувствовала сильную слабость.
Голова закружилась, стало душно. Тошнота подкатила к горлу так внезапно, что пришлось зажать рот ладонью.
Дрянь. А я ведь почти ей поверила.
Не крепко держась на ногах, я все же смогла выйти из подъезда. Толкнув от себя тяжелую железную дверь. Вышла на улицу. Подняла голову к небу, зажмурила глаза. Порыв ледяного ветра, чуть не сбил меня с ног. Меня обдало холодом и я распахнул глаза.По моим щекам потекли слезы, а мои губы дрожали от холода.
Я смотрела в темное небо, с которого крупинка валил белый снег, предвещая скорое начало настоящей зимы.
