Мы обсуждали интересующие только адаптов детали мастерства, а огромный, как легендарный зубр, зверь стремительно мчался по тропе, ведомый памятью Утерна.
И к полуночи вынес нас на небольшую полянку, где неподалеку от холодного кострища торчал неуклюжий шалаш, украшенный связками сохнущих трав.
– Я спать, – непреклонно сообщила спутнику, – а ты возвращайся. Носорога тебе оставляю, только сделаю поменьше.
– Не нужно, – решительно отказался он и побрел куда-то в дебри, – тут есть гнездо. Если хочешь, ночуй с нами, там удобно.
– Все удобства я и сама могу сделать, – решительно отмахнулась от его предложения, – а вы не забывайте, что у дикарей нюх тоньше нашего. И мне лучше не пахнуть вами.
– Мы и так помним. А вот откуда тебе это известно? Кстати, сейчас они на запах внимания не обратят, ты же по легенде лишь на одну ночь сюда пришла. Значит можешь пахнуть домом и родичами.
– Не будем на это надеяться, – не согласилась я, – не хочу глупо попасться на мелочах. Иди.
Маг послушно ушел, не зная, что уносит на плече невесомый кусок моего кокона, который точно укажет мне направление к гнезду.
А проследить я могу и сама, создав кокон огромного паука, легко и бесшумно перелетающего с дерева на дерево с помощью длинной растягивающейся лапы.
Оно и в самом деле оказалось гнездом, жилище из нескольких похожих на связки веток комнатушек, выращенное природниками на высоченном дереве. Тщательно оглядев его, я тенью прокралась ближе, стараясь не задеть серебристые паутинки охранных сторожек.
– Добрались, – доложил кому-то Утерн, и со смешком добавил, – еще ни разу в жизни не путешествовал с таким комфортом. Теперь я точно знаю, чем буду заниматься ближайшие сто лет, учиться управлять своими коконами так, как управляет эта талантливая девочка.
– Она и в самом деле такая упрямая грубиянка, как рассказывали водники?
– Ничего подобного. Спокойная, рассудительная и доброжелательная. Мне кажется я догадываюсь, кто сумел обидеть Яну. Слышал собственными ушами, как перед уходом она просила принца передать деду ее извинения.
– Значит, старый Бер устроил ей экзамен, – понимающе пробормотал кто-то из обитателей гнезда, – любит он сразу с головой окунать новичков в самое пекло, чтобы знать, от кого чего ждать.
– Но на нее напал зря, – упрямо защищал меня Утерн, и я потихоньку скользнула прочь.
Не об этом сейчас мне нужно думать, а как подобраться к пленнице. Маги надеются, что степенную женщину, умеющую разговаривать на диалектах срединных королевств, конехо именно к ней и приставят. Ведь Юнелия до сих пор не изучила их языка и отвергает многие привычки. Но вряд ли это спасет девочку от насильного союза с малолетним вождём, раз на кону непомерные аппетиты его матушки.
И еще менее мне верится в доброту ее хозяев. Не думаю, что их будут волновать капризы пленницы, когда дикари поймут, что никто не намерен исполнять их непомерных требований.
Утро началось с оголтелого птичьего ора. Ему вторило чавканье и топот пятнистых рогатых коз, нагло пожиравших развешанные для просушки травы.
– Кыш! Прочь! Ах вы заразы, ну-ка, пошли отсюда! – выхватив из стенки шалаша прут, гонялась я за нахальными животными, ни капли не боявшимися моего гнева.
Конечно… в другое время и в другом месте я боролась бы с ними иначе.
Но сейчас сигнальная сеть доложила, что за кустами, росшими на краю полянки, притаилось трое чужаков, и потому приходилось изображать несвойственную мне суетливость.
Заливистый хулиганский свист прервал наконец это бесплатное представление, заставив меня резко обернуться.
Теперь по плану я должна бы испугаться, завизжать и побежать… но не успела. Едва слышно пропела сплетенная из конского волоса тонкая верёвка, и плечи стиснула тугая петля. Хорошо ещё, что не мои, а кокона. Судя по натянутой тетивой бечеве, на коже должны остаться синяки и ссадины.
Ну так они и останутся. Не зря же я так долго и упорно училась изображать все, хоть однажды увиденное или просто родившееся в моем воображении?
А заодно пора было показать дикарям, как умеют бороться с похитителями простые травницы.
Почти полчаса я всячески сопротивлялась. Дралась и кусалась, ругала напавших и умоляла, сулила им деньги и всяческие кары.
А они так же упрямо пытались доказать, что бастую я зря, и абсолютно неважно, хочется мне идти к ним в рабство, или нет. Пойду, и никуда не денусь. И деньги мои им не нужны, но если спрятаны неподалеку, то конехо за ними сбегают. Просто, чтобы не пропадали зря.
Однако в поселок, где у меня якобы жил племянник, идти отказались наотрез. Достали откуда-то мешок из редкой, жесткой ткани, похожей на сито и надели мне на голову. После стянули на шее бечевой и, передвинув веревочную петлю на талию, завязав крепким узлом.
А мне оставалось лишь порадоваться за наивных дикарей, больше не видевших выражения моего лица. И особенно за то, что Хирд не может увидеть, как меня ведут на верёвке и с мешком на голове словно бодливую козу.
Утешало одно, через странную ткань хоть и плоховато, но было видно все вокруг, а вот мошкара, вившаяся над нами радостно предвкушающей завтрак тучей пробраться к моему лицу не могла. Зато они просто липли к рукам, и осыпались так же дружно, как и садились. Мои коконы не пропускали к коже никаких ядовитых или кровососущих существ.
Но конехо не обращали на меня никакого внимания, занятые своими рассуждениями, которых я, по их мнению, понять не могла. Хотя, чего там было понимать? Три местоимения, моя, твоя, и его, и пять глаголов. Бери, дай, сиди, иди и неси.
За три дня, пока мы брели по сумрачным тропам джунглей, мне до зубовного скрипа опротивели и роскошная, густонаселенная зелень этого буйного леса, и все его обитатели. От крикливых попугаев и вездесущих насекомых всех видов, до моих «хозяев», признававших лишь собственные интересы.
И потому я искренне обрадовалась, когда едва заметная, нескончаемая тропка вдруг вывела нас к подножию внушительного холма, поблескивающего в лучах заходящего солнца свежими заплатками на позеленевшей от времени бронзе.
Глава четырнадцатая
Хирд:
Два крупных черных медвежонка бодрой рысцой ринулись в гущу сплётшихся стволов, ветвей, трав и лиан, и вмиг исчезли, как растворились.
И сразу стало пасмурно и тоскливо. Нет, солнце никуда не делось, жарило как прежде, но беззаботное настроение исчезло безвозвратно.
Я повернулся к ближним кустам, выбрал клочок тени и лег прямо на песок, бездумно глядя в бесконечную океанскую даль.
– Можно сесть рядом? – подчеркнуто учтиво осведомился Териан.
– Да. – не поворачиваясь в его сторону, хмуро буркнул в ответ.
Хотя огрызнулся, конечно, зря. Магистр вовсе не виновен, что мелкому пришло в голову отправиться совершать подвиги в одиночку. Териан вообще вел себя очень дружелюбно и не спорил зря.
