В конце 1990-х мы с женой решили переехать жить в Канаду. В 1995 году я стал первым российским врачом, который был принят в American Animal Hospital Assosiation (а говоря по-русски, в Ассоциацию ветеринарных клиник Северной Америки), поэтому каждую весну мы летали в Штаты на конференцию ассоциации, а заодно зависали там на месяц, путешествуя. Нам там все нравилось – и образ жизни, и люди, и отношения между ними, поэтому в один прекрасный день мы решили переехать туда. Тогда мы ни от чего не бежали, нам просто захотелось там жить. Ну хочется же кому-то жить на Бали. Переезд в США был затруднен, а вот Канада с удовольствием принимала иммигрантов, если они соответствовали требованиям. Как выяснилось, требованиям соответствовала моя жена, которая по образованию была инженером связи, ни дня не работала по специальности, но как специалист нужна была Канаде.
Не буду описывать как мы собирали документы, как адвокаты занимались нами, заполняя анкеты. Особенно не буду говорить, во сколько мне это обошлось. Но оно того стоило. Анкеты были отданы в посольство, и мы стали ждать интервью. Интервью было последней инстанцией, и если на нем говорили «да», то оставалось только пройти медкомиссию и получить визу.
И вот настал день, когда мне позвонили и назначили дату и время интервью. Точно помню, это был вторник, тринадцатое октября, девять утра.
Мы приехали в посольство, как и полагается, минут за пятнадцать до назначенного времени. Нас проводили в комнату ожидания. Мы уже привыкли к пунктуальности и обязательности граждан Северной Америки, но в этот раз в назначенное время никто не появился. Мы сидели, рассматривая картинки в журналах. Минут через сорок вошел мужчина, который сразу прошел в комнату для интервью. За ним вошла молодая женщина. Еще минут через десять она вышла и пригласила нас.
Войдя, я увидел за столом существо мужского пола, в неглаженной и явно несвежей рубашке, с трехдневной щетиной и всклокоченными волосами. А главное, в комнате висел стойкий аромат, который появлялся у меня в операционной, когда в нее с утра заходил старший фельдшер оперблока. Это был запах перегара. Но тот, кто исторгал этот аромат сейчас, превзошел даже уважаемого фельдшера. Создавалось такое впечатление, что он долго штудировал нетленку Венички Ерофеева и претворил в жизнь прочитанное. В воздухе явно улавливался запах хорошего джина, выдержанного коньяка, дорогого виски, а запито это все, судя по запаху, было коктейлями «Слеза комсомолки», «Поцелуй тети Клавы» и «Ханаанский бальзам».
Я с ужасом вспомнил истину, вымученную поколениями и сформулированную все тем же Веничкой: нельзя доверять человеку, который не успел опохмелиться. Но делать было нечего.
Катя, так звали девушку, которая оказалась переводчиком, сразу сказала, что месье Сидорофф просит, чтобы мы говорили по-русски. Хотя по правилам интервью мы должны были общаться хоть на ломаном, но французском, так как собирались ехать в Монреаль.
– Чем вы занимаетесь? – обратился иммиграционный офицер к моей супруге.
– Я жду ребенка, – ответила она.
– А вы, месье?
– Я ветеринарный врач, – ответил я.
Вдруг он начал заглядывать в наш файл, перелистывать какие-то бумаги, говорить что-то Кате, которая тоже стала что-то искать. Я понял, что чувак с бодуна перепутал личные дела и заглядывал совсем не в наше. Минуты через три в документах был наведен порядок.
– А вы читали Хэрриота? – вдруг на чисто русском языке Сидорофф обратился ко мне. О, наш, русский!
– Еще бы! Это моя настольная книга. Я вообще считаю, что это библия ветеринарного врача.
– А сериал смотрели?
– К сожалению, нет. У нас он не шел по телевизору, а кассеты, которые мне подарили мои американские коллеги, посмотреть еще не успел.
– Обязательно посмотрите. Кстати, Катя, вы мне сказали, что сегодня ночь не спали, что у вас собака заболела. Так вот вам и доктор, договоритесь и везите собаку ему сегодня.
Мы начали говорить о книгах Хэрриота, о профессии ветеринарного врача, о том, что она становится все более популярной и востребованной. Женщины сразу были лишены права участия в беседе. И вдруг без перехода он мне сказал.
– А вы знаете, доктор, что если бы не ваша жена, то мы даже не стали ли бы рассматривать ваше личное дело?
– Интересно почему?
– Дело в том, что в Канаде профессия врача, как ветеринарного, так и медицинского, очень и очень уважаема. Люди вашей специальности, как правило, имеют высокие доходы и солидное положение в обществе. Простым людям никак не понять, как можно долго учиться, проходить все круги ада в резидентуре, получать лицензию, а потом брать жизнь, будь то жизнь человека или животного, в свои руки. А после всего этого опять всю жизнь учиться. Я уже не говорю про то, что работа изматывает своей ответственностью, что часто бывают ночные дежурства, что приходится за полночь ехать из дома спасать кого-то в экстренных случаях.
Тут раздался робкий голос моей жены:
– Это точно. Телефоны у нас звонят круглые сутки, ночью он срывается в клинику. Потом по два-три дня работает без перерыва. Да они все там такие – одержимые.
– Вот именно, – продолжил Сидорофф, – вы одержимые. Поэтому и начинаются у врачей конфликты после переезда в Канаду. Неважно, из России, из Европы, из Азии. Канаде нужны врачи, так говорит правительство, но Канадская ассоциация ветеринарной медицины, Канадская медицинская ассоциация – а именно они дают право врачу на практику – имеют свое мнение. Они считают, что врачи должны соответствовать определенным стандартам, а для этого надо сдать экзамены на лицензию. Мы не говорим, что вы плохие специалисты, просто требования в разных странах разные. Экзамены и становятся для большинства точкой преткновения. Для того чтобы их сдать, нужны время и деньги. Вот тут-то и начинаются трагедии. Поэтому мы врачей и не берем. Исключительно из уважения к профессии – и чтобы не наносить людям психологическую травму.
Мы говорили минут сорок, после чего месье Сидорофф заявил, что он дает нам добро на получение вида на жительство в Канаде. Мы распрощались. Катя вышла за нами, чтобы взять у меня телефон и выяснить, когда можно подвезти собаку.
Вечером она мне позвонила, сказала, что с собакой все в порядке.
– А вы знаете, что он не хотел давать вам разрешения, но дал? Сегодня вы были единственными счастливчиками.
– А что произошло в нашем случае?
– Благодарите вашу специальность, доктора Хэрриота и День благодарения, который был вчера.
Телемарафон
