С места я с большим запасом перепрыгнул загородку, в которой было никак не меньше полутора метров. Если бы мой прыжок мог увидеть Сергей Бубка, то он в этот же момент сломал бы свой шест и покинул сектор для прыжков навсегда. Свинья рванула в сторону. Мужики только успели убрать руки, как лист фанеры разлетелся на куски. Хозяин открыл калитку между загонами, и мамаша бросилась пересчитывать своих детей. Проверить руками, появилось ли молоко, у нас не было никакой возможности. Мы просто вытерли пот и встали ждать. Ждать пришлось не долго, и скоро вся толпа поросят радостно присосалась к свинье, а та сразу подобрела, осоловела и успокоилась.
Когда мы с видом победителей уселись в машину, наш водитель повел носом и как-то странно, с опаской посмотрел на нас:
– Доктора, вы окошки, пожалуйста, пошире откройте.
На станцию машина летела на предельно допустимой скорости.
Приключения выпавшего бельчонка
Был теплый выходной сентябрьский вечер, каких монреальской осенью так много. В такое время у всякого хозяина масса дел по закрытию летнего сезона и подготовке к зимнему. Надо помахать лопатой, перекопать огород, собрать виноград, который вызревает в немыслимых количествах, и отвезти его в детский сад сына, где хозяйка заведения Зоя заготовит детям на зиму компот. В ход идут оранжевые пакеты. В них надо собрать упавшие яблоки и сливы, палую листву, вырванную на огороде растительность, вынести эти пакеты на подъездную дорожку перед домом, чтобы специальная машина забрала все на переработку. Собрать урожай маслят, растущих под лиственницей прямо на участке. Ну и, конечно. сарай. Для нормального мужика сарай – это то же самое, что и гараж. Особи женского пола там нежелательны, а детей он просто не интересует. Зато сколько там всякого барахла, которое никогда не пригодится, но с любовью перекладывается с места на место.
Вот и я с самозабвением ходил по участку с граблями, уговаривал себя, что напряженно работаю, а на самом деле пинал балду. Жена занималась какими-то своими делами, сын, набегавшись за день, смотрел мультики. Дело не спеша двигалось к вечернему кефиру и укладыванию спать, когда ко мне подошла жена:
– Там на улице кто-то очень противно кричит. Пойди посмотри.
– Человек?
– Да нет, зверь какой-то или птица.
Жили мы на южном берегу реки Святого Лаврентия, в тихом монреальском районе Лонгёй. Он был построен в 50-е годы прошлого века и почти полностью состоял из одно-двухэтажных домиков, утопающих в зелени садов и красках цветов. Всякой живности там было море. Я даже не буду говорить о свободно бродящих соседских котах и кошках, да и о своем черном коте Моте, который ходил в гости по всей округе. За многие годы в Монреале я видел крысу только один раз. Когда жена сказала об этом у себя на работе, ей объяснили, что она должна была сразу позвонить в какую-то там службу, которая приехала бы и поймала врага. Зато белки благополучно замещали крыс на поприще вредительства. Я помню сделанную нами с сыном кормушку для птиц и повешенную зимой на улице. Эта кормушка под сдержанные слезы ребенка была за пять минут разорена белкой. Мои активные попытки прогнать ее успехом не увенчались. А еще белки совместно с енотами разрывали пакеты с пищевыми отходами, которые дважды в неделю выставлялись на улицу и ждали приезда мусорной машины. Во избежание мусорного апокалипсиса приходилось засыпать в пакеты немного хлорки.
Под сараем у соседки слева скунсиха родила и выращивала четырех скунсят. Наверное, от тоски матери-одиночки она не смогла устоять перед чарами нашего кобеля, и меня чуть не хватил удар, когда я увидел, как они приветливо машут друг другу хвостами и заигрывают.
А однажды вечером, отправившись погулять в местный парк, который находился минутах в десяти от дома, я нарвался, судя по всему, на делегатов всеканадского съезда скунсов.
Они в каком-то немыслимом количестве деловито куда-то шли, к счастью, не обращая на меня никакого внимания. Еще в парке жило бесчисленное множество оленей. Они были дикие, но так как в Канаде никому в горячечном бреду не придет в голову лезть к ним, абсолютно не боялись людей и считали себя частью гуляющей толпы в уик-энд.
В конце июня вылетали светлячки, и весь район превращался в Берендеево царство со вспыхивающими тут и там фонариками. Вот на что надо было смотреть творцам безвкусной московской новогодней иллюминации.
Частенько летним вечером я брал удочки и отъезжал за десять минут от дома к «Кривому мосту» Жака Картье. Огромный мост, ведущий на остров Монреаль, огромная развязка, напротив – парк аттракционов Ла-Ронд с визжащей толпой. Тут я ловил на удочку осетров. Копеечная годовая лицензия позволяла поймать одного за сутки. Не осетры ловились уже в других местах, всё на ту же лицензию.
Собственно говоря, привыкнув уже к такой жилищно-звериной идиллии, я отмахнулся и сказал, что поорет, поорет и перестанет. Однако минут через пятнадцать уже сын пришел ко мне с такой же просьбой:
– Пап, кто там кричит? Телевизор смотреть невозможно.
Если от жены еще можно отбазариться, то от сына нет. Надо сказать, что передняя стена в нашей большой комнате была вся стеклянная, поэтому мы всегда хорошо видели и слышали, что происходит на улице. А не происходило там ровным счетом ничего. Такая полудеревенская улица, по которой в час пик машина проезжала раз в пять минут, да с утра курсировали школьные автобусы, собиравшие детей. Так что тишина там была полная. Наверное, поэтому мой слух сразу резанул громкий противный звук, напоминавший что-то среднее между второй частью песни глухаря на току под названием «Точим ножи» и звуком гвоздя, которым водят по стеклу. Звук раздавался с другой стороны улицы, но я там никого не увидел. На звук вышел сосед напротив. Я пересек улицу, и мы отправились искать источник.
На газоне лежал совсем маленький, практически новорожденный бельчонок. Он выпал из гнезда и орал как потерпевший. Он и был потерпевшим – бездомный, замерзший, голодный. Ни гнезда, ни волнующейся белки нигде не было. Мы положили бельчонка в коробку, которую принесла жена. Надо было что-то делать. Воскресенье, вечер – ветеринарные клиники уже закрыты. Надо сказать, что в Канаде, как, впрочем, и в США, Германии и других странах, никакие службы типа клиник, банков и прочих не утруждаются работать долго и нудно, а особенно в выходные и праздники.
Решение было одно. Я позвонил 911.
После дежурных фраз телефон спросил меня:
– Что у вас случилось?
– Вы знаете, я нашел на улице выпавшего из гнезда бельчонка. Что мне делать?
