– Когда будет удобно привезти ко мне собаку?
Мы договорились, что это будет через неделю, и хорошо помню время – десять утра.
Как обычно бывает, накануне назначенного дня мне позвонили из Мосгорветотдела и сказали, что очень хотят меня видеть. Естественно, визит гостя из мэрии просто вылетел у меня из головы. Надо сказать, что тогда владельцев частных клиник, а нас было трое – Середа, Ткачев-Кузьмин и я, – вызывали в Мосгорветотдел по любому случаю, будь то засуха в Буркина-Фасо, мор пингвинов в Антарктиде или извержение Везувия. Сначала на нас строго смотрели, шевелили усами, грозили пальцем, что всех закроют, а потом заставляли написать какую-нибудь бумагу и отпускали с миром.
Так было и в тот день. Словом, приехал я в клинику часам к двенадцати. Как только я зашел в свой кабинет, ко мне с полными ужаса глазами влетела администратор Ирина и шепотом сказала:
– Алексей Анатольевич, вас там какой-то депутат уже два часа ждет! Ругается страшно!
О боже! Проклятый склероз!
Я быстро переоделся и с идиотской улыбкой вышел в коридор. Тогда в клинику целый день приходило столько народа, что пройти по коридору было трудно. Я сделал вид, что кого-то ищу, и, якобы наткнувшись на нужного человека глазами, спросил:
– Это вы ко мне?
Тут сидящий, очень интеллигентного вида мужчина лет шестидесяти, встал и хорошо поставленным баритоном на весь коридор сказал:
– Вы вообще понимаете, что каждая моя минута стоит государственных денег? Я вас жду уже два часа, а вы где-то шляетесь.
Уже потом я выяснил, что обладатель баритона не был профессиональным чиновником. Он был доктором наук, профессором, и слова его действительно выражали сожаление о потраченных времени и деньгах.
Я почувствовал, как сдуваются мои щеки, а из крыльев за спиной выпадают перья. Парировать хорошо поставленный административный напор мне было нечем.
Я открывал рот, но рыбки в нашем клиническом аквариуме издавали в этот момент гораздо больше шума. Публика обступила нас и с интересом взирала на мой позор.
Вдруг сзади меня хлопнула дверь, которая вела из института проктологии в клинику и которой могли пользоваться только сотрудники. Краем глаза я увидел, что в клинику зашел заместитель директора института по лечебной работе, профессор, доктор медицинских наук Дульцев. Юлий Вячеславович был блестящим хирургом и большим любителем собак. Я всем и всегда говорю, что он был моим первым учителем хирургии, проводил со мной кучу времени и привил мне любовь к великому искусству абдоминальной хирургии.
Юлий Вячеславович только что вышел из операционной. Судя по тому, с каким довольным видом он курил, операция прошла успешно и у него было хорошее настроение. Увидев меня и услышав возбужденные голоса, он подошел к нам. Минуты две Юлий Вячеславович пытался понять, что происходит, и вдруг, ткнув пальцем в депутатский значок, сказал:
– Депутат, значит?
– Да, я… – дальше последовало представление с перечислением всех званий и регалий. – А вы кто?
Юлий Вячеславович тоже представился, перечислив для поддержания паритета все свои звания.
– Ира, – сказал Дульцев, обращаясь в регистратуру и глядя прямо в глаза уважаемому депутату, – запиши этого господина на прием к Алексею Анатольевичу, скажем так, на десятое октября. Он сможет уделить собаке три минуты.
Я почувствовал, как перья в моих крыльях опять отрастают, а щеки надуваются. Противоположная же сторона в свою очередь открыла рот от удивления и выдавила:
– Это как так?
– А как вы к нам, так и мы к вам!
Публика вокруг нас зашевелилась. Ситуация была похожа на обстановку на ипподроме в воскресенье, когда явный фаворит засбоил.
– Да и вообще, – продолжал Дульцев – кто дал вам право так разговаривать с врачом? Кто кому нужен, вы Алексею Анатольевичу или он вам? Ах, он вам! Тогда извольте уважать труд врача. Даже если доктор задерживается, а вам некогда ждать, вы можете обратиться к его коллегам в экстренном случае или перенести свой визит. Вам никто не откажет.
Враг был повержен.
– А теперь извинитесь перед Алексеем Анатольевичем при всех.
И тут надо отдать должное. Извинения последовали моментально и были сделаны с чувством собственного достоинства. Конфликт был улажен, и, как пишут в официальных сообщениях, «стороны пришли к взаимовыгодному соглашению».
После того как высокое должностное лицо с помощником и собакой ушли, Юлий Вячеславович повернулся ко мне:
– А теперь пойдем поговорим.
Зайдя ко мне в кабинет, он сел на мое место за столом, что не предвещало ничего хорошего.
– Ну и что произошло?
Я попытался вяло оправдываться.
– Так вот, запомни, ты врач и несешь полную ответственность за ситуацию. Жизнь есть жизнь. Коль уж ты не знал телефон человека, ты должен был позвонить и попросить Иру позвать его к телефону или извиниться от твоего имени и объяснить ситуацию. Он бы тебя понял, потому что сам неожиданно вызывает к себе людей. Да дело даже не конкретно в нем, а вообще в профессиональной этике. И второе: как ты мог позволить владельцу животного так с собой говорить? Неважно, кто перед тобой стоит, простой человек или папа римский. Ты врач, а не половой в трактире. Ты берешь на себя ответственность за жизнь животных, поэтому люди, которые ими владеют, должны относиться к тебе с уважением. Им не надо хамить ни в коем случае, надо всегда быть корректным, но держать владельцев на расстоянии вытянутой руки. Как только врач начинает лебезить и пытаться угодить пациенту, он кончается как врач и становится обслуживающим персоналом. Запомни это на всю жизнь.
В этих великих словах я не раз убеждался потом, когда мне приходилось видеть, как работают медики. Чувство собственного достоинства и положение всегда выше пациента – и это при полном и безоговорочном уважении к больному и понимании его проблемы. Это сразу бросается в глаза в США и Канаде, где врач сразу ненавязчиво проводит грань между больным и собой.
А с чиновником мы потом были в хороших отношениях. Он не раз ко мне обращался, а я знал все его телефоны на всякий случай.
За годы своей практики я часто вспоминал слова профессора Дульцева. Особенно когда приходилось поставить на место зарвавшегося владельца или поддержать молодого коллегу, которому надо было помочь взять ситуацию в свои руки.
Божественная жидкость
