— Госпожа лунная, у нас тут дело такое, — он почесал затылок, — Надо проверить, что с вертуном там.
Девушка слегка удивилась, но с готовностью встала:
— Ну, вообще, я больше по духам.
— Да я понимаю, — Хомяк обречённо махнул руками, показывая на степь вокруг.
Его жест намекал, что выбора особого нет. Других оракулов он посреди ночи не найдёт.
— Мы ещё людей возьмём. Сходим, глянем, да сразу обратно.
Надо отдать должное, Елена была довольно смелой, и без особых споров кивнула.
Я тоже встал, понимая, что девушку одну отпускать не стоит. И если мне нужна от неё дружба и информация, то оставаться у костра явно не лучшее решение.
Потому что, раз она помогла мне с монеткой, легенда о моей забывчивости сработала.
— В тебе, Василий, я и не сомневался, — Хомяк растянулся в довольной улыбке и неожиданно протянул мне винтовку.
Глава 10. Уставший
Если не считать Хомяка и Сивого, а также меня с Еленой, то с нами отправилось ещё четверо солдат. Среди которых был и тот, который что-то там «слышал».
Путь к вертуну, матово поблёскивающему в степи, на самом деле оказался не близким. То расстояние, которое «снежки» преодолели меньше чем за минуту, нам далось за пятнадцать.
Две луны, Жёлтая и Красная, окрашивали землю в странный оранжевый цвет. Они помогали видеть буераки и старые, давно заброшенные опорные окопы, где Хомяк требовал от нас застыть и наблюдать.
И, чем ближе к вертуну, тем чаще попадались валяющиеся прямо на земле мелкие кристаллы эфируса. Насколько я понял, ресурс был очень ценным — солдаты не ленились лишний раз наклониться и сунуть хотя бы пару камушков в карман.
Поэтому и двигались вот так, короткими перебежками. Надо отдать должное Елене, она не ворчала и не жаловалась, когда сержант требовал ползти. Хотя даже ночью было заметно, что её форма уже достаточно грязная.
В одном из заросших окопов мы спугнули какое-то животное. Мелькнул белый мех, и Хомяк выстрелил.
— Едрить твою пробоину, — выругался Хомяк, спрыгивая вниз, — Быстро сюда!
Пуля ушла далеко в сторону, испуганный зверь унёсся в темноту, а мы все залегли, прислушиваясь к тишине.
Прошло несколько секунд, и я выглянул. Ночь, расколотый саркофаг метрах в двадцати… Ни единого звука, только шелест травы да дыхание людей рядом.
— Вася, видишь чего? — спросил Хомяк.
— Нет, господин младший сержант, — я покачал головой.
— Ну, значит, ляг и не высовывайся, — буркнул тот.
Я ещё раз пробежался глазами по траве, потом спустился вниз и сел, уставившись в тёмное пятно пробоины посреди звёзд. Наверняка в безлунную ночь её даже не увидишь.
Здесь, в старом окопе, тоже кое-где поблёскивали глазки эфируса, и солдаты тихонько протягивали руки, пытаясь дотянуться.
— А прикиньте, как там наши-то пересрались? — вдруг выдал Сивый, протерев об рукав мутный камушек.
Послышались короткие смешки, солдаты заулыбались. Хомяк, сам весело ощерившись, сказал:
— Так, смехунёчки вам всё, — он недовольно смотрел, как белобрысый сунул за пазуху камушек, — Если с утра капитан потребует карманы выворачивать, я вас лично пристрелю.
Солдаты чуть присмирели, сделав вид, что всё, закончили со сбором кристаллов. Хотя я пару раз видел, что и сам Хомяк подбирал камушки.
— Кстати, насчёт наших, — сержант вдруг достал из кармана какой-то чёрный цилиндрик.
Высунулся из окопа, только теперь в сторону своих, и стал открывать-закрывать затвор на конце, освобождая красный луч.
Фонарик!
Так, используя местный аналог азбуки Морзе, Хомяк подал сигнал.
— Ложная тревога, но быть начеку, — прошептал, наблюдая за сержантом, Сивый.
Теперь, после выстрела, Хомяк потребовал от нас сидеть подольше. Эфирус собирать нельзя, вокруг тишина.
В основном все шептались или глазели на звёзды. Я пытался найти известные мне созвездия, но тут всё было каким-то другим, незнакомым.
Рука нащупала в кармане талисман.
— А что там, с этими Борзовыми-то было? — поинтересовался я у Сивого.
Война войной, но в знаниях о Василии у меня так и пустовали жуткие пробелы.
— Борзовы-то? — белобрысый удивился, — А тебе дед, чего ж, не рассказывал?
Хомяк толкнул его кулаком:
— Слышь, а если он ещё раньше служил-то? Дед же.
Сивый задумался, потом пожал плечами и ответил мне:
— Да двадцать лет назад в том краю вертун раскрылся, Красный Ординар вроде…
Он говорил так, будто я должен был знать некоторые мелочи, и мне с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не расспросить подробнее. Излишняя подозрительность была мне не нужна, тем более, все тут были на нервах.
— Да не, говорят, он в гиганта внезапно вырос, а Борзовы не заметили, — вставил своё слово Хомяк, — Бывает.
— Нет, так не бывает, — Сивый покачал головой, — Ведь, по-хорошему, оракул должен был почуять. Да, госпожа Елена?
— Ну-у-у… — она пожала плечами, — Вроде да, даже я чувствую беспокойство вертунов.
Только сейчас я заметил, что оракул как-то странно на меня смотрит. Елена округлила глаза, поджала губы, пытаясь подать взглядом какой-то знак. Словно мне грозит опасность…
— Ага, а я тоже слышал, что это всё заговор был, — подал голос тот солдат, из-за которого мы и оказались в этом походе.
— Ой, да ну ладно, ну кто на такое пойдёт, а? — Хомяк только поморщился, — Если оракул умолчит о пробуждении, это ж трибунал.
— Ну, а кто в том краю поднялся? Получил земли борзовские, да и Магославль тоже под ними весь. Там, говорят, даже комендант гарнизона под их дудку пляшет.
Я только и крутил головой между солдатами, да пытался понять, что означают зрительные потуги Елены повлиять на меня. Кажется, я затеял какой-то нехороший разговор, если даже Вася внутри меня заволновался.
— Вепревы да, сильные. У них, говорят, и маги Второго дня есть даже… — вставил слово солдат.
— Там тёмная история, конечно, — Хомяк всё равно отмахнулся, — Но я не верю, чтоб Вепревы на такое пошли. Вот вы безлуни дырявые, они же на короткой ноге с государем, зачем им так род подставлять?
Вепревы, значит. У меня в голове сложилась более чёткая картинка: талисман принадлежал Борзовым из соседнего края, которых уже нет, а на их месте, по сути, теперь эти самые Вепревы заправляют.
А где в этом паззле я-то, Василий Ветров? Жжёный псарь, почему я не мог попасть в тело, где карманы полны документов? Или дневник какой-нибудь ежедневный.
