— Знаком, — кивнул Мазур.
— К сожалению, сеньор адмирал Самарин отнесся к моей информации, я бы сказал, несколько легкомысленно. Я знаком с ним три года, успел убедиться, что это хороший профессионал, но и у лучших профессионалов случаются промашки. Если бы вам удалось убедить его все же заняться расследованием, это было бы для меня лучшим подарком, кстати, и для вас тоже. Я, как вы понимаете, имею в виду не вас лично...
— Что у вас есть? — спросил Мазур.
— Я вам все расскажу подробнейшим образом, — заверил дон Себастьяно. — Скрывать что-то не в моих интересах...
Глава VIII
Множим на ноль! Окончание
И снова — декорации в стиле Джеймса Бонда. Правда, оставаться в них предстояло недолго...
Ничего не скажешь, в свое время американцы из «Петро» позаботились о максимальных удобствах для здешних своих «белых воротничков» — ресторан «Касабланка», где Мазур в одиночестве сидел за столиком, интерьером не уступал иным столичным. Ну, а когда Васкес нефтепромыслы национализировал, он, естественно, не стал ничего менять — чтобы спецы работали в прежнем комфорте и уюте. И даже повысил жалованье процентов на десять. Вот они и не подумали разбегаться — уехали только около десятка из. сотни с лишним иностранцев, остальные здраво рассудили, что от добра добра не ищут...
Со своего места он прекрасно мог видеть объект — американца по фамилии Хиггинс, занимавшего какой-то важный пост в том отделе, что ведал закачкой нефти на танкеры. Название его должности было длиннющее, но совершенно Мазуру не нужное, а потому он и не стал выяснять.
По фотографиям он субъекта опознал сразу: темноволосый тип лет сорока с уверенными манерами и рожей бабьего любимчика (и соответствующей репутацией). Часто и откровенно поглядывавший на аркообразный вход, завешанный нитями разноцветного бисера. Очень часто и очень откровенно.
Мазур ухмыльнулся про себя. Вся ловушка была построена на имевшем здесь место дефиците прекрасного пола. Далеко не все из «белых воротничков» обитали здесь с женами или девушками, имевшими неофициальный статус «постоянных подруг». Ну, разумеется, это вовсе не означало полного отсутствия женщин в пределах досягаемости. Как-никак мы в Южной Америке, господа. Километрах в пятнадцати отсюда располагался немаленький городок Мадалес с кучей борделей — два были роскошными, люксовыми, предназначавшимися исключительно для «сливок» нефтепромыслов.
Вот только новые труженицы постельного фронта появлялись в этих заведениях не так уж часто. Человек, проработавший на промыслах четыре с лишним года (как присутствующий здесь мистер Хиггинс), за это время успевал освоить оба заведения с первого этажа и до последнего — после чего любому активному кобелино, если он любитель разнообразия, в этих заведениях становилось откровенно скучно.
И если вдруг старый знакомый, давний сослуживец звонит тебе и по дружбе сообщает, что в городок нефтяников только что приехала работать очаровательная молодая девушка, незамужняя и, судя по первым наблюдениям (Генри, мы, французы, в этом знаем толк!), отнюдь не склонная вести монашеский образ жизни... Само собой, приличная девушка, не путанилья какая-нибудь. Тут у любого кобелино взыграет нешуточный охотничий азарт. Благо старина Пьер, к его великому сожалению, с самого начала пребывает здесь с женой, а потому ограничен в маневрах — но из мужской солидарности приведет ее в «Касабланку» и познакомит с другом Генри, пока весть о прибытии одинокой красавицы не распространилась по городку, и не объявились во множестве другие претенденты. Они с Мадлен познакомились с новенькой в баре гостиницы «Жакардинья», где она остановилась, пока ей не подыскали квартирку. Вот Пьер и подумал в первую очередь о друге Генри Друг Генри отнесся к известию с живейшим интересом и заверил, что в «Касабланке» непременно будет. То есть по собственному желанию с превеликой охотой сунул все четыре лапы в настороженный капкан...
Мазур понятия не имел, зачем Лаврику понадобился именно этот персонаж — но и не стремился знать. Чрезмерное любопытство в их профессии всегда было неуместным. Главное, он знал, что обязан изъять отсюда этого субъекта совершенно незаметно для окружающих — и этого было достаточно. Времени на разработку операции хватило. Оставалось скрупулезно все намеченное выполнить. Пустяки, verda. Ну, а то, что вся многочисленная здешняя охрана и местная служба безопасности ничегошеньки об их миссии не знают и при любом проколе начнут пальбу на поражение — уже детали. Нужно просто до этого не доводить, вот и все...
Ага! Бисерные нити с мелодичным звяканьем раздвинулись, появились Пьер супругой, довольно красивой брюнеткой лет тридцати пяти (что Пьеру, как истинному французу, ничуть не мешало под благовидными предлогами частенько навещать Мадалес), — и, как было обещано, новенькая. Сюда она приехала с крайне убедительными документами (ничего удивительного, мастерили ей бумаги державные спецы) на имя Бриджит Сантиванья — но в остальном мире ее всегда знали как Исабель фон Рейнвальд...
Белль была великолепна — в дорогом и красивом бежевом платье, достаточно коротеньком, с отнюдь не пуританским вырезом (вполне уместным для хорошего ресторана вечерней порой). Головы всех, не отягощенных спутницами, прямо-таки синхронно поворачивались за ней — всем моментально стало ясно, что это отнюдь не путанилья, каковые в городок попросту не допускаются. Однако Пьер уверенно провел ее к столику Хиггинса, предупредительно вставшего навстречу — и на многих физиономиях отразилось неприкрытое разочарование.
Вот теперь Мазуру стало чуточку скучно — потому что все можно было предсказать заранее. Завязалась беседа, Хиггинс, как любой на его месте, распускал хвост, словно три павлина, Белль откровенно кокетничала, подавая в рамках приличий нешуточные надежды. Пошли танцевать что-то медленное, всецело поглощены друг другом. Засиживаться до закрытия не станут — согласно диспозиции, Белль вскоре должна во время очередного танца сказать кавалеру, что хотела бы посмотреть ночной город, о котором столько слышала, увидеть ночное море, простиравшееся всего-то в полумиле отсюда, увидеть красовавшиеся не так уж далеко от берега нефтяные вышки под луной. Любой на месте Хиггинса с визгом согласится быть гидом — чтобы довольно быстро выдвинуть идею завершить экскурсию визитом в его коттедж. Каковое предложение тут же будет благосклонно принято, и мистер Хиггинс будет на седьмом небе — пока не войдет в коттедж. Уж сколько их сорвалось в эту бездну... Отработанная за тысячелетия ловушка, но до сих пор исправно служит, и служить будет еще долго...
Ну вот, скучно знать все наперед... Хиггинс и Белль направились к выходу. Проводив их понимающим взглядом, Пьер что-то шепнул жене, та рассмеялась, шутливо хлопнула его по руке. Ничуть не торопясь, Мазур допил свой бокал, подозвал официанта, расплатился и вышел. Слева, метрах в трехстах, увидел идиллически шагавших под ручку в направлении моря Хиггинса с Белль — Хиггинс с видом заправского чичероне делал свободной рукой размашистые жесты, явно расписывая прелести поселка. Которых тут, собственно, и не имелось — десятка четыре трехэтажных домов, где обитает, если можно так выразиться, унтер-офицерский состав «белых воротничков» (квартирки, правда, достаточно комфортабельные), примерно столько же коттеджей для более высокопоставленных персон, гостиница, три ресторана, выстроенное в старинном стиле здание концертного зала, где часто выступают столичные знаменитости, прельщенные солидными гонорарами. Вот, собственно, и все. Конторские здания примерно в километре отсюда, поселок простых работяг (тоже, впрочем, не из убогих хижин) — километрах в полтора, только в противоположной стороне.
