– Мы не грязные… – тихо пояснил лекарь, – воды там было сколько угодно. И нагреть ее ни для кого из нас не труд. Только это и было отрадой, полежать в теплой купели с закрытыми глазами, помечтать о свободе.
– Ну как хотите, – кивнула она, – тогда ешьте всё, о чем мечтали. Повара мигом приготовят.
Притихшие узники облегченно выдохнули, о тех, кого собираются судить или наказывать, так не заботятся, и начали смелее рассматривать дворцовые залы и лестницы.
– Я знаю, куда она бежит, – проговорила вдруг Гизейдес, – у нее любимые покои на третьем этаже. Я даже приказала никогда никого туда не пускать.
– Я покажу, – пообещал Энгору король и сфера взвилась к потолку, обгоняя преодолевавшего лестницу медведя.
В покоях Яны властвовали чистота и сумрак, окна были заперты, шторы задвинуты. Едва сфера исчезла, маги распахнули все занавеси и створки, впуская в комнаты свет и свежий воздух. И приготовили несколько стульев вдобавок к стоящим в гостиной диванам.
Однако кокон ворвался в покои существенно уменьшившимся и сразу ринулся к спальне. Но на пороге на миг замер и выглянувшая из оконца Яна едва слышно скомандовала:
– Сюда. Но тихонько, он заснул.
И вроде не сказала ничего страшного, а у собравшихся от предчувствия большой беды на миг перехватило дыханье.
Никто из них не понял, каким образом первой в спальню воспитанницы ворвалась Изабелла. Зато все успели рассмотреть, как она тяжело, словно обычная селянка рухнула на колени перед зависшей посреди комнаты туманной лежанкой, на которой безжизненно вытянулось покрытое страшными волдырями и ранами тело. Лишь от пояса до колен его деликатно прикрывал клок туманного кокона.
– Сыночек… – сорвался с губ сирены болезненно горестный стон, и улетел, оставляя на стенах и стеклах налет изморози.
У сирен магия воды, поначалу почти незаметная, со временем становилась все сильнее.
– Но почему… – с мукой в голосе недоумевающе выдохнул ее отец, – он не ставил щиты?
– Услышал, как Гин докладывает уроду, что я совсем холодная… – виновато глянула на деда Яна, – и понял в самом плохом смысле…
– И вскипел… – догадался Териан, – огневики в горе и гневе безрассудно вспыльчивы. А ты где была?
– Далеко… там у него понаделано ходов и пещер, хотя многие он просто нашел, по-моему. Гинольт знает об этом очень много… он меня и разбудил… всю жизнь благодарить буду. Лил ледяную воду, хлопал по щекам… и умолял проснуться. Урод сначала плеснул на нас мощное снотворное, смешанное с парализующим. Но меня сразу прикрыл кокон… много не попало, поэтому Гину удалось растормошить. А Хирда разбудил сам урод, когда распял в цепях над алтарем накопителей. Хотя и меня на свободе не оставил…
Она оглянулась на зеркало, скупо усмехнулась и, сняв иллюзию, тряхнула кандалами.
– Падальщик… – с гневом выдохнул изучавший раны огневика Энгор.
Протянул ладонь и с нее осами сорвалось несколько мелких заклинаний. Стремглав пролетели к украшавшим герцогскую пару браслетам, втянулись в замочные скважины и через пару секунд, тихо лязгнув, те распахнули металлические челюсти.
– Но его уже кто-то лечил, – приподнял бровь Териан.
– Гин, он лекарь. Сильный, на мой взгляд, но резерв истощен. Урод держал их для пополнения накопителей, – пояснила Яна, садясь на край стула рядом с лежанкой. – У меня тоже была спрятана на крайний случай капелька, но я вылила на глаза.
Она специально докладывала так подробно, точно зная, все эти сведения очень ценны лекарям для выбора способа лечения. Незачем тратить силы на повтор уже кастованных заклятий, если можно добавить что-то другое.
– Вызывай его, этого лекаря, – не оглядываясь, велел отшельник и наконец вынес вердикт, – лучше всего целительный туман.
– Может, дождь? – осведомился дед, – мы тоже поможем. О накопителях не волнуйся, дадим с запасом.
– Не нужно, я привез своих, – отказался Энгор, – тогда в круг.
Они встали вокруг лежанки все впятером, приняв на равных и Изольду. В стороне остались лишь Яна да королева Лортана, присевшая рядом с гостьей и сочувственно гладившая её плечо.
Из-под простертых ладоней магов потек, все густея, белый туман, собираясь над телом герцога плотной пеленой. Крохотная тучка не оставалась неизменной, из неё начал моросить мелкий дождичек, пахнущий мятой, хвоей и чередой. Он стекал по израненной коже и снова поднимался к тучке легким паром, отдавая смытые обрывки кожи и сажу волшебной лежанке, тотчас поглощавшей все отходы с завидным проворством.
– Свет мой, почему тут так мокро? – недовольно поинтересовался вдруг Хирд и сразу заволновался, – Свет мой, ты где?
– Тут, – немедленно отозвалась Яна и пошутила, – не волнуйся, пожалуйста. Это дедушка собрал всю семью, чтобы устроить тебе хорошую головомойку.
– В этом он мастер, – подумав секунду, насмешливо согласился герцог, – а где твоя рука?
– Хирд… потерпи немного, я никуда не денусь. Это мои покои и моя спальня.
– Наша, – категорично поправил он.
– Разумеется. Но сейчас целебный дождь тебе нужнее, чем моя рука.
– Ничего подобного, – он и не подумал соглашаться, – каждый твой пальчик мне дороже всех дождей.
– Как вы считаете, коллеги, – задумчиво осведомился Беруальд, – нам еще не пора усыпить этого болтливого пациента?
– Можешь попытаться, – издевательски фыркнул его внук, – я никогда не поверю, что Яна еще не прикрыла меня от всяких посягательств на свободу.
– Представь себе, – серьезно вздохнул старый король, – я тоже с полным правом считал, что защитил тебя от «всяких посягательств».
– Урод был безумцем, – уверенно сообщила Яна, – а у таких, как мне объясняли, просыпаются нечеловеческие способности, когда речь идет о достижении заветной цели. На мне, когда я проснулась, не было ни одного из тех артефактов, которые считаются неснимаемыми.
– На мне тоже… – буркнул из-под облака Хирд, – и я никогда не поверил бы ничьим сообщениям, если не рассмотрел на груди урода среди прочих артефактов амулеты Яны… которые знаю наизусть.
– Значит, они сгорели… – хмуро предположил дед.
– Надеюсь, уцелели, – не очень уверено произнес герцог. – Этот мерзавец даже не задумывался, почему мы носим такие вещи под одеждой, таскал сверху, повесив все на толстую золотую цепь. Наверно для надежности. И когда я… озверел, то в ту самую цепь и бросил залп огненных молний. Металл сразу начал плавиться, потек, прожигая одежду до кожи, но он еще терпел, хотя ругался как портовый забулдыга. А потом не выдержал, сорвал с шеи и отшвырнул в сторону. Они попали под шкаф, я тогда еще видел. А потом он выпустил в меня несколько шаров из боевого жезла и один взорвался почти перед моим лицом. Остальные я успел направить назад, и отлично рассмотрел, как рухнул на пол факел, в который превратился старикашка. Больше я ничего не видел, но жег и жег то место, пока не начал задыхаться от вони горящей плоти. И тогда появился кокон Яны…
