– Стой, где стоишь, Мира! – С трудом оторвав от себя Зиги, он брезгливо швырнул его на землю. Питомец с легкостью приземлился на четыре лапы. Но оставить на принце отпечатки своих когтей Зиги оказалось мало и, оскалив зубы, он с плотоядным интересом окинул взглядом королевича, раздумывая, куда лучше его цапнуть.
– С меня хватит на сегодня тебя и твоего блохастого скунса, – гневался Елисей, с опаской поглядывая на Зиги.
– Вовсе он не блохастый! – машинально я вступилась за пушистого друга, но королевич словно меня и не слышал: все его внимание снова было приковано к подруге.
– Обещаю, царевна Савина, подобное больше не повторится. Впредь я буду Вам хранить верность, – торжественно прозвучал его голос.
Пораженные его словами, мы с Савиной одновременно удивленно воскликнули:
– Мне?
– Ей?
Хотя какой там – удивленно. Меня словно огрели чугунком по голове.
– Конечно, Савине, а кому еще? – На лице Елисея читалось неприкрытое недоумение.
– Любишь ты меня, а в верности клянешься ей?! – грозно наступала на него я.
– Мира, ты, безусловно, славная, красивая девушка, но нам с тобой не суждено быть вместе, – отступая, растерянно бормотал королевич.
– Славная? Красивая? – сладко улыбаясь, протянула я.
– Славная и красивая, – почему-то испуганно поглядывая на меня, быстро закивал парень.
– Тогда ладно, – смилостивилась я. Королевич выдохнул с явным облегчением. – Осталось лишь разобраться, что нам мешает пожениться. – Уж не знаю, что я такого сказала, однако Елисей зашелся в диком приступе кашля.
Я, было, кинулась к любимому, но тут в моем кармане затренькало переносное зеркальце – мне его матушка подарила перед отъездом в школу колдовства. Правда, у подарка на тот момент был неказистый видок: мало того, что зеркало было большим и увесистым, так и его деревянная оправа была полностью обшарпана, а краска за столетия местами облупилась. Несколько простых заклинаний, которые я освоила в первый же день в школе, – и у меня появилось новенькое компактное зеркальце для связи, которое в данную минуту не умолкая трезвонило.
– Мирослава! – донесся из кармана строгий голос матушки, который должен был призвать меня к порядку. Жаль только, я не хотела призываться. – Мы с отцом знаем, что ты сбежала из дома. Возвращайся немедленно! Или мы займемся твоим поиском, как только разберемся с одним возникшим недоразумением.
Зеркальце перестало вибрировать, но почему-то голос матушки продолжал вещать:
– Эта девчонка у меня скоро доиграется! Я ей устрою!
– Илария, наша дочь выросла, – заступился за меня батюшка. Их голоса быстро приближались, и не успела я опомниться, как из-за поворота появились родители собственной персоной.
Кто из нас удивился больше, не знаю, но матушке понадобилось немного времени, чтобы прийти в себя:
– А ума наша дочь до сих пор не набралась, – едко заметила она, грозно сверкая глазами. – Надо было сразу догадаться, что без нее здесь не обошлось.
За их спинами маячил наш конюх с вилами, а рядом с ним как осиновый лист на ветру тряслась Анина.
– Опусти, Иван, вилы, нет здесь никакой нечисти! – устало велел ему отец. – Это наша дочь, она та еще шутница.
– За подобные шутки у нас перекидывают через колено и ремешком по мягкому месту стегают, – видно Иван так живо представил себе картину, где меня наказывают, что аж расплылся в кровожадной улыбке.
Не ожидала я, что наш конюх вообще способен улыбаться, вечно хмурым ходит. Про наказание я даже не переживала. Батюшка с матушкой сроду на меня руку не поднимали, поэтому опасаться мне было нечего.
– Забирай дочь, Иван, и ступай домой, ночь на дворе. А мы тут уж сами как-нибудь разберемся…– И что-то мне отцовское «как-нибудь» совсем не пришлось по душе, таким решительным я видела его впервые.
– Вам, царевна Савина, тоже домой бы надо, – проявила заботу о подруге матушка. Она достала из-за пазухи зеркальце и велела ему:
– Покажи Милостивого государя Егория! – В зеркальце отразился крепкого телосложения седовласый мужчина. Сидя за столом в своем кабинете, он мрачно смотрел на склонившегося перед ним слугу.
– Позвать ко мне воеводу! – громко скомандовал он. – Обыщите еще раз весь дворец, осмотрите все окрестности! Не найдете царевну – велю снести всем головы!
Мы с подругой виновато переглянулись. Сердито сдвинув брови, матушка направила зеркало на Савину. Вот подруга была здесь – мгновение – и вот она стоит там, понурив голову перед царем.
– Нашлась!.. – на лице государя отразилось облегчение, поэтому для меня, наверное, как и для подруги, стало полной неожиданностью, когда он громогласно повелел:
– Запереть в царских покоях!
Плечики Савины вздрогнули, но она так и не осмелилась взглянуть в глаза родителю.
Матушка провела ладонью по зеркальной поверхности, и картинка пошла рябью.
– Нечего подглядывать. Савина дома, – с чувством выполненного долга заметила она. – Дальше царь-батюшка пусть сам с ней разбирается. – Растянув губы в вежливой улыбке, она повернулась к королевичу.– Ваше Высочество Елисей, будете проездом – заглядывайте в гости, а нам пора.
Матушка направила на меня зеркало. Отразившееся в нем удивленное лицо королевича расплылось, а зеркальная поверхность пошла рябью. Не успела я опомниться, как перенеслась в переднюю родного дома, а к моим ногам ластился Зиги.
Глава 2
– Игнат, что с Мирославой делать будем? Не убережем ведь родимую кровиночку от ошибок! Ой, недоглядим мы за ней, – причитала матушка, направляясь в гостиную.
– А чем вам не по нраву на неделю запереть меня в комнате? – предвкушая следующую встречу со своим ненаглядным, великодушно предложила я, следуя за родителями.
– Как сегодня? Чтобы ты при желании могла сбежать? – недовольно нахмурив брови, обернулась матушка. – Во второй раз, Мирослава, тебе нас не провести. Игнат! Чего молчишь! – рявкнула она.
– Созывай совет старших! – тяжело вздохнув, велел ей батюшка.
– А может не надо старших?!– испугавшись не на шутку, поторопилась я их образумить. – Авось не маленькие, сами разберетесь!
Мои бабусечки давно имели на меня зуб, и вот – нате! Такая радость – придумать изощренное наказание для непутевой внучки. Хуже для меня и придумать нельзя было.
– Ты нам тут зубы не заговаривай,– строго отрезала матушка и обратилась к зеркалу: – Покажи мне Акулину. – Зеркальная поверхность пошла рябью, и мы увидели разожженный костер, вокруг которого с бубном в руке расхаживала староста семейства Ежек, не забывая в такт покачивать бедрами.
Я присмотрелась: а костер-то не так уж и прост – его развели вокруг ритуального столба, к которому был привязан мужчина.
