– Поди, вместе со всеми пришла, – не глядя, отозвался водяной, перетасовывая колоду.
Петруха поднял голову и взглянул на меня.
– Мира?!! – Он так рванул из-за стола, что чуть не перевернул его. Похоже, домовой хорошо помнил заклинание куриной слепоты, что я на него наслала.
– Где? Где Мира? – вскочил, озираясь, Зиги. Увидев меня прямо перед собой, он опустился на задние лапы и, как ни в чем не бывало, деловито предложил:
– Присоединишься?
Хвост его метался из стороны в сторону, а уши стоящий торчком слегка подергивались.
– Кого это ты к нам зазываешь? – заинтересовался водяной, небрежно бросив колоду на стол, и повернулся ко мне. По мере узнавания пронзительно голубые глаза тускнели, а на руках волной проступали чешуйки.
– Мы лучше пойдем, – видя его преображение, пискнули сидевшие напротив девицы и поспешно ретировались.
В считанные минуты на берегу кроме меня и этих жутких пройдох никого не осталось.
– Пушистый, ты говорил, что она никогда не узнает о наших встречах, – окончательно схлынув, набросился на него водяной.
– Я и не знала! – вступилась за пушистого друга. – Не устрой вы дурацкое сборище, заманивая честных девушек, до сих пор, наверное, оставалась бы в неведении.
– Так уж прям и честных, – презрительно фыркнул Петруха, чем вызвал мой повышенный интерес.
– Сам-то ты как забрел в Кощеево княжество? А школу на кого оставил?
Я была уверена, что он заявился сюда неспроста, потому даже не пыталась скрыть подозрение, звучавшее в голосе.
– Не боись, у меня все схвачено, – похвастался Петруха. – Мы с местным домовым махнулись на время убежищами. Нам так-то тоже отпуск положен.
– А как же «домовые не покидаю дома»?
– Мы и не покидаем, предпочитая жить жизнью затворников! – широко улыбнулся домовой. – Но я не мог не проведать друга!
– Ты нам всех дамочек распугала, – гневно напомнил о себе леший и досадливо топнул ногой.
– Да ладно тебе! – беспечно отмахнулся Зиги. – Я знаю Миру, она это не нарочно!
Леший угрюмо пожевал губами и пожаловался:
– У меня из-за твоей подружки весь лес горохом затянуло. Какой я после этого леший? Не смог родимый кров уберечь.
– Гороховод, – прыснул королевич, но под моим предостерегающим взглядом улыбка быстро сошла с его не в меру наглой морды.
– Очень дальновидный, – просияла, скрывая за улыбкой сожаление. Будь я более осторожной, сейчас бы пристанище лешего не напоминало грядки-переростки. – Как горох дозреет, вы можете его собрать и продать. На вырученные с продажи монеты можно очистить лес и открыть заповедник.
– Энто ты хорошо придумала… – поскреб подбородок хранитель леса. – Я заодно кикиморам своим чего-нить смогу прикупить. Пущай радуются. А окромя гороха что можешь вырастить?
Я замялась, не желая признаваться, что это вышло случайно. Зато Петруха с радостью подхватил:
– Обижаешь! Мира у нас на все руки мастерица!
Подобная вера в меня, конечно, не могла не радовать, но я только больше стушевалась.
– Я больше по бобовым.
– Она пришлет к тебе свою подругу, – пришел на выручку Зиги. – Аляна – та еще кудесница, ни в чем Мире не уступает.
– Буду ждать!
– Может, и мне что дельное посоветуешь? – подобрел водяной и, приняв свой человеческий вид, кивнул на русалок. Те с неодобрением наблюдали за нами. – Как с ними быть? Не могу я из них одну выбрать.
– И не нужно. Будь честен. Пусть сами решают, – предложила я очевидное.
– Дело говоришь, – водяной выпятил грудь и лукаво посмотрел на русалок.
– Пойдем, Мира, – прежде, чем меня успели еще о чем-то спросить, позвал пушистый друг и спрыгнул со стола. – Рассказывай, давай, как там у вас все прошло на пикнике. Прислуга шепчется, что Кощеи планируют очередную вылазку в те края.
При этих его словах леший дернулся и затравленно уставился на меня, будто ожидая, что прямо сейчас небеса разверзнутся над ним или, того хуже, обрушаться на него.
Но причем здесь?! Если кто и мог управлять погодой из присутствующих, так это водяной. Моих магических возможностей хватит разве что на вызов небольшого тропического ветерка.
Надеясь расположить лешего к себе, я постаралась улыбнуться ему как можно ласковее, но вопреки моим ожиданиям хранитель леса неожиданно побледнел.
– Ты идешь, Мира? – Зиги переминался с лапы на лапу, поглядывая на лешего, с лица которого ушли почти все краски, губы – и те посерели.
Желая успокоить дядечку, я протянула к нему руку. Выпучив глаза, он отшатнулся и, споткнувшись о пенек, на котором недавно сам же и сидел, шлепнулся на песок. Я дернулась к нему, намереваясь помочь подняться.
– Не подходи! Я сам! – остановил меня взвывший диким голосом леший. Опираясь на руки, он сделал попытку подняться, но тут же со стоном опустился обратно.
– Я же помочь хочу, – заверила, медленно, шаг за шагом приближаясь к нему.
– И поможешь. В другой раз, – резво подскочил водяной. – Вам уходить пора, а мои девочки вмиг лешака на ноги поставят.
Подхватив под руки лешего, он с легкостью, будто тот совсем ничего не весил, усадил друга на пень. Щуплый на вид старец оказался действительно непомерно силен. Водяному хватило одного взгляда на русалок, чтобы те безропотно соскользнули с валуна на песок. Хвосты девушек раздвоились и превратились в ноги. Их гибкие тела прикрывали только волосы, но русалок это нисколько не смущало. Девушки грациозно приблизились к лешему. Окружив его, они опустились перед ним на колени и раскинули над головой руки. До меня донеслось негромкое пение. Русалки начали раскачиваться из стороны в сторону, руки в воздухе плавно повторяли движения их тел. С каждым наклоном, с каждым взмахом руки пение усиливалось, голоса сливались с шумом волн, омывающих песчаный берег. Закрыв глаза, девушки привстали и склонились к лешему, немного кончиками пальцев не дотягиваясь до него. С кончиков их пальцев сорвались капли воды и змейкой потянулись к нему.
– Уходим, – похлопал лапой по моей ноге Зиги, с трудом отведя от русалок глаза.
Я сама не прочь была досмотреть это завораживающее действо до конца, но не стоило злоупотреблять гостеприимством водяного. Он и без этого уже раздражительно на нас посматривал.} Я кивнула, и мы с Зиги побрели к дорожке, ведущей в сад.
По пути в замок я вкратце рассказала Зиги о случившемся на пикнике, упомянула о наказании, но никак не могла решиться рассказать ему о визите Гведора. Заметив мои метания, пушистый друг свернул на парковую дорожку, которая вывела нас к круглому фонтану. С двух сторон он был огорожен стеной из деревьев, а не далеко от него стояла ранее, облюбованная мной беседка, обвитая виноградной лозой. В ней мы и устроились.
