– Мира?! – немного сконфуженно пробормотала она. Видно опасаясь, что я стану ей выговаривать за ее бегство с Петрухой. Избегала смотреть мне в глаза она, продолжая помешивать остывший суп, на котором проступили овальные медальоны жира.
– Петруха, конечно, не королевских кровей. Но он неплохой парень, – ободряюще проговорила я и пододвинула к себе пустую тарелку. Ко мне тут же подбежал поваренок и налил немного куриного бульона.
– Петруха замечательный, – с легкой грустью в голосе согласилась подруга. Отодвинув от себя тарелку, она взяла обеими руками чашку с чаем и, едва пригубив, поставила на стол.
– Он – не Даниил, – хмыкнула я, зачерпнув бульон, но прежде, чем отправить его в рот, поинтересовалась: – Что ты в нем нашла?
– Сама не знаю.
– Что думаешь о Валентине?
– Валентине? – скривилась подруга.
Она, как и я, не была от него в восторге. Должны же быть у него какие-нибудь достоинства?! Вот только какие – предстояло выяснить.
– Зря ты, – подхватила, я убежденно кивая. – Валентин…он…он обладает одним несомненным достоинством… – Я замялась, пытаясь припомнить хоть что-то, что подходило бы под определение «достоинство».
– Каким?! Он не упускает из вида ни одну мало-мальски симпатичную девушку, – поделилась повеселевшая подруга, видя мои затруднения.
– Знает толк в красоте, – подыграла ей.
Обмениваясь достоинствами, какими по нашему мнению обладал Валентин, я не заметила, как съела весь бульон.
Выйдя из столовой, мы в холле с Аляной разделились. Повеселевшая подруга взбежала по лестнице, горя желанием пораньше лечь спать, чтобы встать пораньше и помочь мне с плющом. А я пошла проведать своего зеленого подопечного. Не могла ведь я оставить его без присмотра? Он все-таки мой хранитель.
Дабы убедится, что короткий путь к замковым воротам не охраняется, я открыла пошире дверь и вышла на крыльцо.
– Мирослава! – остановил меня властный голос Драгомира. Я спиной ощутила его взгляд и медленно повернулась. Стоя в дверях он буравил меня пронзительным взглядом, а позади него переминался с ноги на ногу Борислав.
– Что желаете? – чувствуя необходимость хоть что-нибудь сказать, произнесла я.
Закрыв за собой дверь, он подошел ко мне. Я чувствовала волны гнева, исходящие от Драгомира, и, кажется, этот гнев был направлен на меня. Я попятилась к ступеням ведущим во двор. Однако убежать мне не дали – его рука властно легла на мою талию. Сопротивляясь, я уперлась руками в его грудь, но Кощей без усилий притянул меня к себе.
– Что вы себе позволяете! – возмутилась я, ощущая, как от его близости пересохло горло.
– Я позволю себе гораздо больше, Миросалав, если ты не убедишь меня, что не имеешь никакого отношения к отравлению драконов, – пальцы Драгомира потянулись к пуговицам на моей рубашке. Я взглянула за его плечо: Борислав успел испариться, прикрыв неслышно за собой дверь. Мы с Драгомиром остались одни.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – выдохнула, рванувшись из его рук.
– Не верю, – мягким бархатным голосом зловеще произнес Кощей, удерживая меня в кольце рук. Его пальцы скользнули мне на шею и медленно, одну за другой расстегнули две верхние пуговицы на рубашке.
Я не на шутку заволновалась, а как еще объяснить сильное сердцебиение?! Глупо было рассчитывать, что кто-нибудь из девушек пожелает прогуляться перед сном. Вряд ли на мой крик прибежит кто-то кроме охранников, которых Драгомир тут же отошлет назад… Будто прочитав мысли, Кощей подтвердил мои опасения: – Охрану я отпустил.
– Я ничего не знаю о драконах, – пылко заверила его.
– Обманывать нехорошо, цветочек.
Губы Драгомира изогнулись в коварной улыбке, и его пальцы плавно заскользили по моей коже, вызывая волну мурашек. Прочертив линию от моей ключицы к приоткрытому вороту рубашки, он неторопливо будто в запасе у него была вечность, расстегнул следующую пуговицу. Рука, обнимающая меня за талию, напряглась, и Кощей настойчиво притянул меня ближе.
– Остановитесь! Дались мне ваши драконы! У меня свой хранитель есть! – вскричала я, упираясь ладонями в его плечи.
– Не уверен, что верю тебе, – чуть слышно шепнул он и медленно склонился ко мне.
Обуреваемая необъяснимым страхом, с бешено бьющимся сердцем я попыталась его лягнуть. Драгомир быстро среагировал, и прежде, чем я успела нанести ему хоть какой-то вред, отступил назад. Мир закружился, и я упала ему на грудь. Заглянув в невероятные, карие глаза Кощея, я поздно поняла, что не смогу вовремя выбраться из расставленной им западни. Наше дыхание смешалось и за мгновение до того, как наши губы должны были встретиться, я отвернулась. Драгомир ничуть не растерялся, его губы прижались к волосам, обожгли висок, скользнули по щеке и сладостно коснулись уголка рта.
Я задохнулась. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
Чувственно пробежавшись пальцами по спине, Кощей властно обхватил ладонью мой затылок и приподнял мою голову, вынуждая встретить его восхитительно жгучий поцелуй.
Казалось, что меня подхватил сильный порыв обжигающего ветра и, плавно закружив на месте, опустил на дно жаркого пекла. В этом в чувственном танце марева ничто не имело значения, кроме его соблазнительных, жадных губ и требовательных рук, скользящих по моей спине, плечам, шее... Обхватив ладонями мое лицо, Драгомир пальцами зарылся в волосы и разрушил магию, удерживающую их в прическе. Волосы тяжелым водопадом упали мне на спину, и я вынырнула из вязкого сладкого тумана, с пониманием того, что он разорвал магические плетения. Пусть без видимых усилий, но разорвал!
Ладонью я ощутила тепло его тела и биение сердца. И оно билось ровно. Абсолютно ровно. Он ничего не чувствовал ко мне.
Гнев и обида захлестнули меня.
С ужасающей ясностью в моей памяти всплыл образ Елисея. Как я могла о нем забыть!
В тот момент, когда наши губы снова соприкоснулись, я укусила Драгомира за нижнюю губу и резко дернулась.
На губах остался металлический привкус крови. Кощей выругался сквозь зубы, но меня не выпустил.
– С характером! – оценивающе протянул он. Глаза Кощея сузились, он посмотрел на меня в упор. От «страсти» на его лице не осталось и следа. – Зачем ты на самом деле расспрашивала Борислава о горлианской лилии? Сказочку про увлечение гербария оставь при себе.
Торопливо застегивая пуговицы на рубашке, я пыталась собраться с мыслями. Стоило мне соврать – и Кощей вмиг распознает ложь.
– Горлианская лилия ценна сама по себе и с ее помощью можно вылечить множество недугов, – произнесла, тщательно подбирая слова.
– Какой из недугов хочешь вылечить ты? – убрал от меня руки Кощей. Кажется, он мне поверил.
Развернувшись, я подошла к колонне и поникшим голосом сообщила:
