– Ваши подозрения совершенно беспочвенны, – улыбаясь, мужчина примиряюще выставил перед ним ладони. – Вы должны успокоиться, Егор.
– Это самая раздражающая фраза из всех существующих, господин Шмигельский. Не стоит говорить её психам вроде меня. Кому уж как не вам знать это?
– К чему эти споры? Вы взбудоражены, это совершенно нормально. Стоит присесть и спокойно всё обсудить. Ну же… – снова натянутая улыбка и широкий жест рукой, предлагающий садиться в «пыточное» кресло.
– Я задал вам вопрос, – Егор упрямо проигнорировал его попытки. – Моя мать просила вас о применении гипноза? Потрудитесь ответить честно.
– Я ещё раз говорю вам, что это совершенно нелепо. Вера Павловна лишь волновалась о вас и просила помощи.
– Репутация в вашем деле вещь крайне необходимая, – лицо Егора сделалось пугающе мрачным, что вынудило Шмигельского отступить, упираясь в собственный стол. – Как долго ваш кабинет проработает, если здесь потопчется полиция? Даже если они ничего не найдут. Сколько клиентов у вас останется? И даже без полиции, доктор, интернет творит чудеса. Стоит закинуть на нужные сайты пару постов и вам – конец. Люди не станут разбираться в том, кто прав, а кто – нет. Клянусь, либо я сейчас услышу правду, либо я уничтожу ваше имя. Если ваш диплом не куплен, и всё же немного разбираетесь в психологии, то поймёте, шучу я сейчас, или серьёзен.
– Нет никаких причин для подобных действий. Я прошу вас присесть…
– Я постою.
– Ваша мать действительно очень беспокоилась. Я помню, в каком состоянии была, когда мы встретились впервые полтора года назад. Вера Павловна сама нуждалась в помощи и хотела помочь вам, как своему сыну.
– О чём конкретно просила моя мать?
– Она переживала о том, что вы связались с плохой компанией. Что это едва не стоило вам жизни. Что втянула вас во всё девушка по имени Маргарита. Ваша мать боялась, что эта зависимость будет стоить вам жизни. Она хотела защитить вас. Хотела, чтоб этот эпизод вашей жизни больше не тревожил и не причинял боль. Не стоит винить мать в желании спасти своего ребёнка.
Мать была в курсе их с Маргаритой отношений. И была против них до такой степени… Почему? Почему настолько обезумела, что подкупила доктора, чтоб стёр воспоминания о ней? Почему именно о ней? Маргарита из известной обеспеченной семьи. Разве мать не любительница подобного? Скорее должна была поддержать их. Тогда что же стало причиной подобного сумасшедшего поведения? Что их всех связывало? Что произошло тем чёртовым летом?..
– Что ещё говорила моя мать об этом случае?
– Я действительно не в курсе подробностей. Всё, что требовалось, это заблокировать всё связанное с именем Маргариты. Для этого мне не нужны подробности.
– Вы можете убрать блокировку?
– Могу. Но для этого вам придётся сесть в это кресло, – доктор повторил приглашающий жест. – И довериться мне.
Чёрта с два… Этот докторишка способен превратить его в овощ при следующей попытке… Видимо прочитав всё по его лицу, Шмигельский рискнул улыбнуться.
– Что ж… В таком случае могу лишь обратить ваше внимание на то, что мои усилия были несколько напрасны. Поскольку воспоминания всё равно возвращаются к вам. Смею предположить вмешательство этой загадочной Маргариты. Я прав? Если хрупкое доверие между нами более невозможно, то осмелюсь дать совет. Влияние людей, сопричастных к забытым эпизодам, может дать обратный эффект. Особенно критический градус ситуации.
– Намекаете на то, что я должен снова оказаться при смерти?
– Что вы, что вы! Как я могу?
– Сколько сеансов она оплатила? – Егор нахмурился, кидая взгляд на настенные часы.
– Предварительно пять.
– Моя мать обязательно свяжется с вами. И вы будете сообщать ей, что все сеансы проходят успешно. Исправите всё, и я забуду произошедшее сегодня.
– Если это удовлетворит вас, то – безусловно, – натянуто улыбаясь, проговорил Шмигельский. – Буду рад разрешить это маленькое недоразумение между нами…
Егор снова глянул на часы. И снова он опаздывал. Покидая кабинет доктора, уже в который раз воспользовался приложением, чтобы вызвать такси. Его немало удивил тот факт, что Николай предложил встретиться в кафе. Разве это место было подходящим для их разговора? Витражные окна. Колокольчики над дверью. Круглые столики «разбросаны» по уютному небольшому залу. Улыбчивые официантки, и запах, будто попал в кондитерский рай …
Замечая человека, ожидавшего как минимум минут пятнадцать, Егор приблизился к нему. Николай выбрал один из дальних столиков, укрытый светлой клетчатой скатертью. Посетителей было мало, и в кафе играла тихая ненавязчивая музыка.
– Даже девицы опаздывают меньше, – Николай кивком указал на свободный стул. – Падай, давай.
Егор растерянно сел. Слишком удобно. Слишком уютно. Даже огоньки, мягко мерцавшие на окнах. Всё не вязалось с тем, что хотел спросить. А когда перед ним магическим образом возник огромный кусок шоколадного торта и чашка чая, то поднял на Николая недоверчивый взгляд.
– Что? Не нравится? Ты ж вроде такой любишь, – снова ухмыльнулся он.
– Мне стоит спросить, откуда вы знаете?
– Вы с Риткой часто бывали в этом кафе.
– Даже так?
– Жуй, давай, пока чай не остыл.
Егор взялся за вилку левой рукой, пытаясь удобнее держать её.
– Что с ведущей рукой сотворил?
– Ничего.
Торт был чудесным на вкус. А горячий чай согрел пустой желудок. Стоило бы съесть что посерьёзнее, но скорее умрёт, чем откажется от предложенного десерта.
– Покажи, – потребовал Николай, делая глоток кофе, вновь дразнившего обоняние Егора. Специально его пил перед ним?
– Нет. Просто порезался немного.
– Ладно. Настаивать не буду.
– Я благодарен вам за то, что согласились встретиться. И о многом хочу спросить. Но, это не лучшее место, для нашего разговора.
– Ошибаешься, малыш. Это место в самый раз.
– Странный выбор.
– Всё что было, уже в прошлом. Я не хочу нагнетать обстановку. Ты хочешь поговорить – вперёд. Мы поговорим. Спокойно и задушевно. Согласен?
– Согласен… – сладкий шоколадный привкус во рту смягчал горечь предчувствия.
– Ты в порядке?
– Буду. Если ответите на мои вопросы, – Егор поднял на собеседника взгляд полный смятения.
– Давай рискнём, – Николай сощурился, делая очередной глоток кофе.
– Спасибо что спасли мне жизнь. Мне жаль, что вам пришлось ждать столько времени, чтоб услышать от меня эти слова.
Чашка замерла у губ мужчины. Он глубоко вздохнул и опустил её на стол.
– Ты жив. Это лучшая благодарность, которую мог бы мне дать.
