Может быть, они боятся, что им предъявят обвинения в преступлениях против человечества. Боятся, что разъяренная толпа разорвет их в клочья. Я имею в виду… солдат из Уиверна и их семьи, которые сейчас, вполне возможно, уже заражены и разносят заразу дальше по всей стране. Скольким людям они уже успели ее передать? По всей стране может начаться паника, а во всем мире – движение за то, чтобы объявить все США на карантине. И все это будет впустую. Поскольку власть имущие полагают, что все должно идти своим чередом.
Через некоторое время происходящее достигнет своего пика, а затем… «рассосется», что ли.
– Такое возможно?
– Не исключено.
– Мне почему-то кажется, что все будет совсем иначе.
Мануэль пожал плечами и погладил Тоби по волосам, взъерошенным от надетых на голову защитных очков.
– Не все люди, с которыми происходят изменения, становятся такими, как Льюис Стивенсон. Превращения могут быть самыми разными, они и их разнообразие неисчислимы. Даже те, кто изменяется в худшую сторону, со временем могут миновать эту стадию. Это ведь не одномоментное событие, подобное землетрясению или торнадо, а процесс. В случае необходимости я сам бы разобрался с Льюисом.
Не торопясь ни в чем признаваться, я сказал:
– Возможно, это было более необходимо, чем ты полагал.
– Никому не позволено принимать подобные решения, основываясь лишь на собственных ощущениях.
Порядок и стабильность все-таки должны соблюдаться.
– Но их нет.
– Есть я.
– А может, ты и сам заражен, только еще не знаешь об этом?
– Нет, это невозможно.
– Может, ты тоже меняешься, но не сознаешь этого?
– Нет.
– Вдруг ты тоже превращаешься?
– Нет.
– Черт, ты пугаешь меня, Мануэль!
На крыше сарая снова заухал филин.
Налетел легкий ветерок и большой ложкой прошелся по мутной пелене, зачерпнув изрядную долю тумана.
– Отправляйся домой, – сказал Мануэль. – Скоро поднимется солнце.
– Кто приказал убить Анджелу Ферриман?
– Иди домой.
– Кто?
– Никто.
– Я полагаю, ее убили потому, что она собиралась обо всем рассказать. Она сказала, что ей больше нечего терять. Ее пугало то, во что она… превращалась.
– Ее убил отряд.
– Кто контролирует этот отряд?
– Никто. Мы не можем найти этих гаденышей.
Я полагал, что знаю одно местечко, где они могут прятаться: дренажные трубы под холмами, где я нашел коллекцию черепов. Но я не собирался делиться этой информацией с Мануэлем, поскольку пока что не мог понять, кто является для меня более опасным врагом – отряд обезьян или Мануэль вместе с остальными полицейскими.
– Если им никто не отдавал такого приказа, для чего они это сделали?
– Отряд действует в соответствии со своими собственными планами, которые иногда совпадают с нашими. Они тоже не хотят, чтобы мир узнал об этом. Если исправить сделанное, они лишатся будущего, которое связано с новым грядущим миром. Так что, если они каким-то образом узнали о планах Анджелы, они с ней и разобрались. За этим не стоит чья-то воля, Крис.
Это – мозаика, слагающаяся из многих кусочков: подопытных животных, ученых из Уиверна, людей, изменившихся в худшую сторону, и тех, кто меняется к лучшему. Много составных частей, которые соперничают, борются между собой. Хаос. И прежде чем на его месте воцарится порядок, совершится еще много страшного и плохого. А теперь отправляйся домой. Брось все это.
Брось, прежде чем тебя постигнет та же участь, которая постигла Анджелу.
– Это угроза?
Мануэль не ответил.
Я покатил велосипед по двору, а Тоби затараторил мне вслед:
– Кристофер-Снеговик. Снег на Рождество. Рождество и Санта-Клаус. Санта и санки Санки на снегу.
Снег на Рождество. Кристофер-Снеговик. – Затем он радостно засмеялся, довольный этой неуклюжей игрой в слова и моим искренним удивлением. Тоби Рамирес, которого я знал прежде, не был способен даже на такую простую игру в слова-ассоциации, как эта.
Повернувшись к Мануэлю, я спросил:
– Судя по всему, они уже начали расплачиваться с тобой за твое сотрудничество, не так ли?
Его гордость за достижения Тоби и эту незатейливую демонстрацию новых навыков была такой неподдельной и трогательной, что я не мог смотреть на него.
– Несмотря на то что он был многого лишен, он всегда был счастлив, – проговорил я, подразумевая Тоби. – У него была цель, любимое дело. Теперь, когда они занимаются им, он может продвинуться в своем развитии, понять, каков он, и испытать колоссальное разочарование. Но смогут ли они сделать его полностью нормальным?
– Смогут, – проговорил Мануэль с уверенностью, для которой, как мне казалось, у него не было оснований. – Они смогут.
– Те же самые люди, которые породили весь этот кошмар?
– Не надо усматривать во всем этом только темную сторону.
Я вспомнил жалобный плач того, кто находился на чердаке отца Тома, печаль в его молящем о помощи голосе, душераздирающую тоску и отчаянные попытки высказать что-то с помощью бессмысленного мяуканья и щебета. Я вспомнил, как мучился Орсон в ту летнюю ночь, тоскливо глядя на звезды.
– Да поможет тебе господь, Тоби, – сказал я, поскольку этот несчастный мальчик тоже входил в число моих друзей. – Да благословит тебя бог.
– У бога уже был шанс это сделать, но он почему-то не захотел, – проговорил Мануэль. – Теперь мы уж как-нибудь сами попробуем справиться.
Мне нужно было поскорее убираться отсюда, и не только потому, что близился рассвет. Я покатил велосипед по двору и, только оказавшись на улице, осознал, что бегу.
Я обернулся на дом, и он показался мне не таким, как всегда. Он словно бы стал меньше, съежился. И отныне был навсегда закрыт для меня.
Далеко на востоке над миром медленно появлялось серебристо-серое свечение. То ли рассвет нового, то ли утро Судного дня.
За последние двенадцать часов я потерял отца, дружбу с Мануэлем и Тоби, многие иллюзии и изрядную часть своей невинности, а в моей душе гнездилось пугающее предчувствие, что впереди меня ожидают новые и гораздо более страшные потери.
Мы с Орсоном направились к Сашиному дому.
31
Дом, в котором живет Саша, принадлежит «Кей-Бей» и является ее привилегией в качестве генерального менеджера радиостанции. Это – небольшая двухэтажная постройка в викторианском стиле с огромным количеством резных украшений: вокруг слуховых оконцев, на коньке и скосах крыши, вокруг двери и окон, а также на перилах веранды.
