– Обрадуешься ли ты новым людям? Скажи, тебе нравится видеть новые лица?
– Смотря какие. Но большей частью – нет.
– Предсказуемо. Я так и думал. Но ты меня не разочаровала, я сам тот ещё интроверт и терплю всякие инновации только ради какой-нибудь большой цели. Сибил, как ты можешь догадаться, неспроста пригласила к себе этих молодых бычков и кобылок. Вон так черноволосая, фигуристая, крепко сбитая красавица испанского типа многолетняя подружку твоего новообретённого возлюбленного. Сговорчивая девица. И знает толк в сексе явно больше, чем какая-нибудь вчерашняя девственница.
– С какой целью ты сообщаешь мне эту ценную информацию? – сердито фыркнула Кора. – Хочешь заставить меня ревновать?
– Ты так думаешь? Может, цель у меня самая благая? Может быть, я действую из благих побуждений, желая спасти ваши зарождающиеся с Коулом отношения?
– Свежо предание, да верится с трудом.
– И правильно. Добрый самаритянин из меня никудышный. На самом деле я пытаюсь тебя предупредить, чтобы ты открыла шире глаза и пристальней взглянула на выбранного тобой героя. Он парень горячий, отрицать не буду. Совру, если скажу, что не понимаю, что ты в нём нашла. Понимаю. Симпатичный, чувственный. Такой ещё юный, опьяняющий ощущением вечного праздника, брызжущий жизнью – темнокудрый вихрь. Этакий хмельной бог, чьи глаза горят алчной страстью.
– Говоришь так, что в пору поверить – не влюблён ли ты в него сам?
– Не ревнуй. По крайней мене – меня к нему. Рядом с тобой для меня ни у кого нет шансов. Как ни странно, я однолюб и умею любить веками. В отличие от Коула.
– И с чего бы тебе любить меня? Не могу придумать ни одной причины, кроме одной, самой отвратительной: в твоих глазах я похожа на Мэри. Внешне между нами и правда есть отдалённое сходство. Но только внешне.
– Для того, чтобы любить, малышка, причины не нужны.
– Ты и правда не видишь разницы между любовью и жаждой обладания?
– Оставим эту софистику. Вернёмся к Коулу и грядущей компании. Отношения с той брюнеточкой, как я понимаю, ты можешь понять и простить, если я правильно разбираюсь в твоём характере? Но что скажешь насчёт вон тех двух прекрасных молодых людей?
– Ты это о чём? – нахмурилась Кора.
– О любви, конечно, милая. О разных её ликах. Или способах. Мне, как человеку, пришедшему в этот мир во времена расцвета протестантизма и даже пуританства сложно не запутаться во всех этих гендерквирах, агендерах, бигендерах, полигендерах, гендерфлюидах. Но ты, как представитель толерантной эпохи наверняка воспримешь терпимо всю запутанную сложность этих отношений.
– На что ты намекаешь?!
– Я не намекаю. Я говорю тебе открыто. В мои года подобные отношения квалифицировались как разврат и оргия, когда, под действием опиатов все сношались со всеми. Не могу сказать, что такого не случалось раньше. Случалось, случается, будет случаться. Но в этот, воистину, век расцвета Тьмы, подобное не только не порицается, оно несётся вперёд, как знамя, преподносится как нечто прекрасное, признаётся нормой. Пропаганда льётся со всех сторон, и направляет воду на нашу мельницу: чем больше подобного секса, тем больше низкочастотной энергии. Такие, как мы: ты, я и Сибил, такое любим. Это нам на руку. Сначала мы скачаем с этих милых, славных, юных, симпатичных поросяток как можно больше сексуальной энергии, позволив им устраивать свои вечеринки по своему вкусу, а потом прирежем их на наших алтарях, как свиней. Коими они и являются по своему духовному и нравственному развитию. А поводом пригласить их сюда стал Коул. Сам он не сном, ни духом о том, какую роль играет в наших играх. Он и в самом деле неплохой парень. Но он орудие в наших руках: моих и Сибил.
Голос Дориана утратил обманчивую мягкость. Волк больше не скрывался под овечьей шкурой.
– А теперь сама подумай, с кем лучше быть: с марионеткой на ниточках или с тем, кто эти ниточки дёргает.
– Мне кажется равно отвратительными обе роли! – очередная попытка вырваться из рук Дориана ничем не увенчалась. Он и без заклинаний удерживал Кору на месте, не давая ей не то, что сдвинуться с места – пошевелиться. – И не равняй меня с собой и Сибил. Я не намерена играть за вашу команду!
– Говоришь так, будто у тебя есть выбор. Но на самом деле у тебя его нет.
– Ошибаешься. Я могу всё рассказать…
– Рассказать? – рассмеялся Дориан зло и весело. – Кому, милая? Этим милым избалованным деткам, привыкшим получать всё, что хотят и не платить за это? Благодаря безответственным родителям они так и не уяснили элементарной истины: платить приходится всегда. Всегда! И это правило без исключений. За всякие мелочи – деньгами, за дорогое – жизнью. Кредитную систему придумал дьявол. Ты берёшь немного сейчас, а потом платишь больше и больше – и так всю жизнь. Они хотят повеселиться, оторваться по полной. Хотят получить свою вечеринку века. И они её получат. Ты можешь говорить или даже кричать, что тебе вздумается. Полагаю, их это только повеселит. Но никто тебе не поверит, тебя постигнет участь вещей Кассандры, предвещавшей падение Трои. Прослывешь чудачкой! Давай! Дерзай.
Кора с досады закусила губу. Он был прав, чёрт его дери!
Зелёная лужайка заполнилась людьми и с одной стороны это не могло не радовать. Оторванность от мира, мрачные туманы, вековые деревья, узкий круг, состоящий из семьи и прислуги – всё это действовало угнетающе. Новые лица, словно свежий ветер, разгоняли меланхолии. Тем более, что лица эти были молоды и симпатичны. Помимо красивой брюнетки и двух симпатичных, можно даже сказать, смазливых молодых людей, была миленькая блондиночка и рыжая – красотки на всякий вкус. При свете солнца все ужасы ночи казались надуманными, ненастоящими, просто ночными кошмарами.
С места, где стояла Кора, лужайка просматривалась отлично. Именно потому, Дориан её к окну и подтащил. Он явно хотел, чтобы она видела, как Коул вместе с тётушкой Сибил, как всегда, одетой в строгий тёмный костюм, подчёркивающий янтарное золото волос, уложенных волосок к волоску, вышел навстречу гостям. Как брюнетка бросилась на шею Коула, а тот в ответ не только обнял её, но и поцеловал. И поцелуй этот, с щемящим чувством ревности пришлось признать Коре, был далёк от дружеского.
Будто и не было этой ночи. Будто она ничего и не значила. А может быть, и в самом деле – пустое? В обществе, в котором привык вращаться Коул это норма – проводить ночь с кем-то, а наутро забивать на это. Не хотелось соглашаться с Дорианом, но в одном он прав: не стоит ставить на такую лошадку, как Коул.
Сверху ярко струилось солнце. Коул и брюнетка улыбались друг другу. Незнакомые парни тоже сверкали улыбками. И только в сердце Коры копошились чёрные змеи ревности.
Глава 30. Новые лица в старом доме
Дориан оставил Кору, весьма довольный собой. Поставленной цели он добился: поселил в её сердце сомнения, ревность, злобу, тревогу и неуверенность в себе. А Коул словно нарочно подливал масло в огонь, обнимаясь то с одним из своих друзей, то с другим, скаля зубы в весёлой усмешке.
