Так как у чудовища были крылья, я ждал, что оно выберется из-под обломков и прилетит к нам, но затем понял, что шахты больше не существует. Я смотрел в звездную бездну, которую видел раньше там, где следовало быть лестнице.
Как ни дико, но в эту минуту я подумал о магическом платяном шкафе Льюиса, служившем дверью в таинственную страну Нарния, о зеркалах и кроличьих норах Кэрролла, которые вели в удивительное королевство игральных карт. Однако это безумие оказалось временным.
Оправившись, я последовал примеру Винни Пуха и стойко перенес все, что видел и продолжал видеть. Я вел наш неустрашимый отряд через ангар, где происходили сверхъестественные и чрезвычайно опасные события, через невозможную страну прошлого, настоящего, будущего и бокового времени, поздоровался со случайным призраком рабочего в каске, навел ружье на трех призраков, показавшихся мне опасными, в то же время изо всех сил пытаясь не завести остальных в пространство, которое было занято предметами, материализовавшимися из другого времени, и если вы думаете, что все это было легко, то вы как.
Временами мы оказывались на темном и заброшенном складе, затем в мутно-красном свете сдвинутого времени, но через десять шагов выходили в хорошо освещенное шумное пространство, населенное призраками, такими же твердыми, как и мы сами. Худшее наступило тогда, когда мы вышли из красного тумана и увидели черные грибы, похожие на деревья и вздымавшиеся в красное небо, на котором тускло горели два солнца, висевшие над самым горизонтом. Но спустя мгновение мы снова очутились среди призраков рабочих, затем в темноте и в конце концов у выхода.
Ничто и никто не преследовал нас в ночи, но мы бежали со всех ног, пока не остановились у «Хаммера». Там мы обернулись и посмотрели на ангар, попавший в бурю времени. Бетонный фундамент, гофрированные стены и изогнутая крыша в стиле «Куонсет» горели пульсирующим красным светом. Из высоких стрельчатых окон вырывались белые лучи, не уступавшие яркостью лучу маяка, и метались по небу, чертя на нем яркие дуги. Судя по звукам, внутри здания тысяча слонов орудовала в тысяче посудных лавок, происходило танковое сражение и рыскали толпы пьяных погромщиков, жаждавших крови. Почва под нашими ногами дрожала, как во время землетрясения, и я сомневался, что мы находимся на безопасном расстоянии от ангара.
Я ждал, что здание взорвется или загорится, но вместо этого оно начало исчезать. Красное свечение ослабело; лучи, вырывавшиеся из высоких окон, погасли, и мы стали следить за тем, как огромное строение то вспыхивает, то гаснет. Две тысячи дней и ночей пролетели за две минуты; лунный свет сменялся солнечным, а затем темнотой, и гофрированные стены казались освещенными стробоскопом. Внезапно ангар начал разбираться, как будто время потекло вспять. На его поверхности кишели рабочие, двигавшиеся спинами вперед; вокруг возникли леса и строительная техника; крыша исчезла, стены поползли вниз, машины начали высасывать бетон из фундамента обратно в смесители, а кран выдернул из земли стальные сваи, как кости динозавра из палеонтологического раскопа, затем исчезли все шесть подземных этажей; экскаваторы яростно забросали землей некогда вырытые ими ямы; затем над стройплощадкой пронесся последний луч красного света, и все стихло.
Ангар и то, что было под ним, перестали существовать. Это зрелище привело ребятишек в такой восторг, словно они за один вечер познакомились с Элизабет Тейлор, покатались на спине бронтозавра и совершили короткое путешествие на Луну.
– Все закончилось? – спросил Доги.
– Или никогда не бывало, – предположил я.
– Но это было, – сказала Саша.
– Остаточный эффект. Побочный остаточный эффект. Я думаю, все это место всосалось… в прошлое.
– Но если оно никогда не существовало, – спросил Бобби, – почему я помню, что был внутри него?
– Кончай, – предупредил я.
Мы залезли в «Хаммер» – пять взрослых, четыре возбужденных ребенка, один сбитый с толку пес и одна невозмутимая кошка, – и Доги повез нас к бунгало Мертвого Города, где мы нашли гниющий труп Делакруа и где на потолках висели коконы, напоминавшие сосиски. Надо было закончить работу по изгнанию бесов.
По дороге возмутитель спокойствия Аарон Стюарт сделал мрачный вывод:
– Наверно, мистер Хэллоуэй умер.
– Мы это уже проходили! – нетерпеливо ответил я. – Он не умер.
– Умер, – согласился с братом Энсон.
– Я могу быть мертвым, – сказал Бобби, – но штаны у меня сухие.
– Умер, – подтвердил Джимми Уинг.
– Может быть, действительно умер, – задумчиво пробормотала Венди.
– Какого черта? – взорвался я, поворачиваясь к ним лицом. – Он не умер! Это парадокс, но он не умер! Все, что от вас требуется, – это поверить в сказки, хлопнуть в ладоши, и фея Динь-Динь оживет! Неужели это так трудно понять?
– Успокойся, Снеговик, – посоветовала мне Саша.
– Я и так спокоен!
Я все еще гневно смотрел на ребятишек, сидевших на третьей, последней лавке. Орсон находился в грузовом отсеке за их спинами. Он поднял лохматую башку и посмотрел на меня поверх голов детей, словно тоже хотел сказать:
«Остынь».
– Я в полном порядке, – успокоил я пса.
Он недоверчиво фыркнул.
Бобби был мертв. Как пень. Мертвее не бывает. Ладно. И хватит об этом. Здесь, в Уиверне, жизнь продолжается, и иногда даже для мертвых. Кроме того, мы находились больше чем в полумиле от берега, поэтому ничего важного здесь происходить не могло.
– Сынок, пожалуй, с Динь-Динь ты попал в точку, – сказал Рузвельт, то ли стремясь успокоить меня, то ли сам начиная сходить с ума.
– Ага, – сказал Джимми Уинг. – Динь-Динь.
– Динь-Динь, – дружно кивнули двойняшки.
– Да, – сказала Венди. – Как я сама не догадалась?
Мангоджерри мяукнула. Я не понял, что это значит.
Доги свернул на тротуар, проехал по тропинке и остановился на газоне у бунгало.
Дети остались в машине с Орсоном и Мангоджерри.
Саша, Рузвельт и Доги заняли оборонительную позицию вокруг «Хаммера».
По совету Саши Доги включил в перечень две канистры бензина. Питая преступное намерение причинить еще больший ущерб собственности правительства, мы с Бобби понесли к бунгало пятьдесят литров вполне прилично горящей жидкости.
Возвращаться в этот миленький домик было так же приятно, как идти к зубному врачу, однако мы были ребята бравые и поднялись на крыльцо быстро, но тихо.
В гостиной мы бережно поставили канистры на пол, словно боялись разбудить чутко спящего человека.
Коконы на потолке исчезли.
Сначала я подумал, что обитатели этих шелковых трубочек вышли на свободу и теперь бродят по бунгало, приобретя форму, которая могла бы доставить нам неприятности. Но потом до меня дошло, что ни в углах, ни на полу нет ни одной паутинки.
