«Полиция начала проверку по факту издевательств над школьницей со стороны ее одноклассников…»
«Две девушки жестоко избили первокурсницу…»
«Группа школьников жестоко обошлась со своей одноклассницей…»
– Не хочу в школу, – отчетливо сформировалась и остро полоснула, словно лезвием бритвы, мысль, вызывая на глазах слезы и приводя в отчаяние. Демидов не разрешит уйти в колледж, скажет, придумала какую-то ерунду.
– Есть хочешь? – выдернул Влад ее из невеселых мыслей. Они как раз подъезжали к придорожному кафе, стоящему на въезде в нужный им город. – В туалет?
Ксения согласно кивнула, и Влад начал искать место для парковки. Кафе пользовалось спросом, и свободного места возле него практически не было – все было заставлено машинами. Наконец, увидев, что какая-то легковушка выехала из ряда плотно стоящих машин, опер аккуратно припарковал свой «Sportage» возле видавшей виды «Camry», едва уместив ее на освободившемся пятачке.
Ксения открыла заднюю дверь, но слегка не подрассчитала, и та с глухим звуком стукнулась о соседнюю машину. Хозяин пострадавшей Тойоты, до этого оживленно беседующий с группой мужиков, подскочил моментально:
– Ты что творишь, а? – воскликнул он с восточным акцентом.
Девушка замерла от испуга, понимая, что, действительно, натворила бед – на дверце отчетливо виднелась вмятина.
– Нет, ну это что такое? – причитал мужчина, проводя рукой по «шраму» на машине и обращаясь к друзьям, подошедшим со стороны капота.
Ксения успела почувствовать, что ее схватили за предплечье и тут же она оказалась задвинута за спину Влада.
– Че за проблемы, мужики? – он встал к ним лицом, загородив ее собой.
– Твоя девушка мне машину попортила, – выпрямился к нему хозяин.
– Да, ладно, там чуть-чуть совсем, – опер глянул краем глаза, оценивая нанесенный ущерб. – Царапина.
– Царапина, не царапина, но за ремонт кто платить будет? – не унимался пострадавший.
Демидов, еще раз оглядев вмятину, вытащил из внутреннего кармана портмоне и, отсчитав несколько купюр, припечатал их к груди мужика: – Этого хватит. Даже еще останется. Все? Без претензий?
Компания, взяв деньги, отступила, а Влад, схватив Ксению за руку, потащил ее в сторону кафе.
– В следующий раз поосторожнее, пожалуйста, – шепнул на ухо, на несколько секунд несильно сжав предплечье.
Ну почему она такая неаккуратная?! Сначала чужой телефон, теперь машина! Демидову уже пришлось раскошелиться, и если она только заикнется о том, что должна сорок тысяч за раздавленный айфон, он ее просто «с дерьмом съест».
– Ксюх, да забей уже, – не выдержал Влад, видя, что девушка расстроилась и искренне переживает. Шашлык на ее тарелке остался практически нетронутым, как и салат. – Ешь давай, уже обед почти.
– Спасибо, – наконец сообразила она поблагодарить его, берясь за вилку.
– Пожалуйста, – хмыкнул он, не отрываясь глядя на нее, и с нажимом произнес: – Ешь.
Когда с горячим было покончено, и они запивали пирожки компотом, Демидов, расправив плечи и разминая шею, поинтересовался:
– Ну, что, куда теперь?
– В смысле куда? – она изумленно подняла на него глаза. – Я не знаю.
– Дом отцовский где? – как у дурочки спросил он после долгой паузы. – Ехать в какую сторону?
– Я не помню, – совершенно растерялась Ксения.
– Что значит «ты не помнишь»? – начал наезжать на нее Влад. – Ты когда последний раз здесь была?
– Когда мама была жива, – подумав, ответила она и поразилась тому, как потемнели глаза мужчины, пронзительно смотрящие на нее.
Глава 12
– Я что-то не догоняю, – угрожающе зашипел опер, наклоняясь к ней через стол. – Вы, что, из меня дурака делаете?!
Ксения непонимающе уставилась на него и, еще больше растерявшись, еле слышно пролепетала:
– Кто?
– Да вы с папашей вдвоем! – зло выплюнул Влад. – Кто же еще!
За соседним столиком раздался взрыв хохота. В отличие от них, группа молодых людей весело проводила время, наслаждаясь вкусным обедом и обществом друзей.
– Все, пошли, – Влад резко поднялся и, не глядя, следует ли за ним девушка, устремился к двери.
Отъехав на небольшое расстояние от кафе, он заглушил машину возле заправки и обернулся к Ксении, сидевшей на заднем сидении тише воды, ниже травы. Время для серьезного разговора пришло, как бы он ни оттягивал его. Оставалось лишь надеяться, что единственным разочарованием для него будет только эта напрасная поездка, и он не услышит сейчас еще более страшные тайны. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что лучше бы папаша врал все это время, что приемной дочери угрожала опасность. В этом случае ему можно было радоваться этой непонятной игре. Ведь, положа руку на сердце, он мало что сделал, чтобы защитить ее в случае реальной угрозы. А так – над ним пошутили, и он, шутя, относился к просьбе отца.
– Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай. Только честно, – предупредил он после напряженного молчания и пристального поединка взглядами. Импровизированный допрос начался: – Когда ты последний раз видела отца?
– За пару дней до его смерти.
– Он жил отдельно от вас?
– Да, мы с бабушкой жили в Москве, а он здесь… в Подмосковье… кажется, – неуверенно, запинаясь под его пронзительным и строгим взглядом, отчитывалась Ксения. – Он приезжал обычно раза два в месяц… ненадолго…
– Вы с бабушкой у него гостили?
– Нет, никогда, – покачала головой девушка.
Интересная вырисовывалась картина. Для себя Демидов почему-то сразу же решил, что Ксюша ему не врала. Врал отец. Только вот зачем? Зачем нужно было придумывать эту душераздирающую историю про нападение, угрозы, опасный компромат? Кстати, документы… Ведь, судя по всему, именно они были движущей силой разборок, окончившихся чередой смертей.
– Отец тебе какие-нибудь документы передавал?
– Нет, – вновь отрицательное покачивание головы и прямой, открытый взгляд.
Ну, и к чему тогда этот допрос? А отец, однако, был большой выдумщик! Так переживал, чтобы любимая приемная дочь не оказалась в казенном детском доме, откуда дорога во взрослую жизнь была бы тернистой, полной слез и ошибок, что решил выдумать правдоподобную сказку, нагнать страху на нелюбимого родного сына, вынудив его взять на себя заботу о ней? Ну, конечно, имея опекуна, занимавшего не последнюю должность в правоохранительных органах, можно надеяться на то, что квартиру сироты не отожмут, а саму ее после достижения совершеннолетия не выпрут на улицу, оставив в бессилии и отчаянии искать подлинную справедливость там, где ее нет. Так что теперь? Можно расслабиться и успокоиться?
