Что есть силы, она забилась в тисках его объятий, отчаянно пытаясь высвободиться, но безрезультатно. Он держал крепко, словно играючи приподнял ее с пола и через несколько секунд опустил на кровать. Сама не понимая, что делает, Ксения забилась под одеяло и, свернувшись клубочком, громко заплакала навзрыд.
Мужчина быстро метнулся в прихожую, чтобы закрыть так и оставшуюся незапертой дверь, скинул с себя куртку, обувь и вернулся в комнату к девушке уже со стаканом воды в руке.
Черт, вовремя он все-таки приехал! С утра заглянув к ней и удостоверившись, что она крепко спит, Демидов уехал на работу, оставив ей на столе записку с просьбой набрать его, как только проснется. Хотя в душе он очень сомневался, что Ксения так и поступит. Потому и сорвался домой при первой же возможности, тем более что начальство не возражало.
Она так и лежала, кутаясь в одеяло, уткнувшись головой в подушку, захлебываясь слезами. Влад присел на корточки у изголовья, провел рукой по волосам, откидывая их с лица девушки и стараясь не замечать, как она пытается отодвинуться от него подальше.
– Ксюша… Ксюш, – позвал негромко, но она лишь еще сильнее зарыдала. – Ксюш, посмотри на меня… Водички хочешь?
В ответ лишь горькие слезы.
– Ксюш, – снова позвал тихо и ласково, близко склонившись к ней, зарываясь лицом в копну растрепавшихся волос. Девушка слегка взвизгнула и, одной рукой отпихнув его от себя, резко села, прижавшись спиной к стене. Обхватив колени руками, уткнулась в них лицом и снова рыдала, рыдала, рыдала.
***
Как обычно в праздничные и предпраздничные дни к вечеру в обезьяннике был неизменный аншлаг. Неблагонадежные элементы разных мастей наводнили стены отдела, добавляя больше работы и так вечно погрязшим в бумагах следакам, дознавателям, операм. Стоял невнятный гул, изредка разрываемый телефонными звонками в дежурке, бесконечным хлопаньем дверей, топотом ног, взрывами смеха.
Воронов кинул взгляд на часы, потянулся, засобирался домой. Работа-работой, но, как говорится, пора и честь знать – про семью забывать не надо. И так засиделся дольше положенного ввиду того, что его начальник оперов ушел в незапланированный «мини-отпуск», да еще и на неопределенное время.
Заперев дверь кабинета, он сдал ключ дежурному, расписался в журнале и, уже уходя, остановился напротив обезьянника. Чуть ли не повиснув на металлических прутьях, выставив на всеобщее обозрение стройную ножку, обтянутую поблескивающим нейлоном, в туфлях на высоких шпильках, на него зазывно смотрела и улыбалась «ночная бабочка». Вьющиеся рыжеватые волосы обрамляли миловидное личико с ярким макияжем, розовый язычок облизывал пухлые губы, то и дело расплывающиеся в игривой улыбке. Заметив внимание явно не «последнего человека» в отделе, она, покачивая бедрами, провела рукой по груди, как бы невзначай расстегнув пуговки на кофточке, задрала повыше и без того короткую юбчонку.
Саша с насмешливой улыбкой наблюдал за всеми ее манипуляциями, не проронив ни слова. Стало даже интересно, как далеко она зайдет в своем желании соблазнить здешнего мента. Мимо два оперативника протащили активно сопротивляющегося задержанного и, несколько раз ткнув его под ребра, уволокли в допросную. Воронов проводил их довольным взглядом и вновь повернулся к клетке. Оценивающе пробежался по телу красотки, криво усмехнулся.
– Нравлюсь? – облизывая губы, с придыханием спросила девица, чуть ли не запрыгивая на прутья.
– Очень, – хмыкнул Воронов. Она и вправду была довольно миленькая, не потасканная. Красивая, доступная, согласная на все, но… фальшивая. Как елочный шарик: блестящая и влекущая снаружи, но пустая и хрупкая внутри. Игрушка на пять минут.
– Может, тогда развлечемся? – не унималась та. – Вместе?
Саша засмеялся.
– Не наразвлекалась еще? – нащупав в кармане брелок от машины, нажал на автозапуск. – Сегодня тебе будет с кем развлечься, – кивком показал вглубь отдела. – Тут народу много. Хватит на всю ночь, – и пошел к выходу.
Прежде чем повернуть в сторону дома, заехал в переливающийся огнями торговый дом. Сначала заглянул в отдел игрушек, купил сыну сборную железную дорогу с несколькими составами, дочке – огромную куклу, и неважно, что пока она была больше нее самой. Вырастет – будет играть. Из ювелирки вышел, пряча во внутренний карман бархатную коробочку с подарком для Юли. Давно он не баловал жену, как-то все недосуг было. В цветочном купил роскошный букет темно-бордовых роз.
Садясь за руль, улыбнулся своим мыслям. Пора вспомнить молодость. Сегодня Юлька точно не отвертится. Ночью, когда дети уснут, у них будет «романтическое свидание».
Глава 21
Когда Ксения открыла глаза, в комнате было относительно светло, насколько это позволяли зашторенные окна. Стояла оглушительная тишина, характерная для первых рассветных часов. Начинался новый день, и становилось страшно от того, что он нес с собой.
Сколько же прошло времени с того момента, как… А с какого момента? Девушка попыталась сконцентрироваться, призвала на помощь все свое самообладание, чтобы смело встретить в лицо свои нелегкие воспоминания о вчерашнем дне.
Ей позвонила мама Алены и сказала, что дочь пропала. Это было последнее, что она помнила точно. Все остальное поглотил какой-то туман, оставив лишь обрывочные видения. Ей было плохо, ее рвало над унитазом, затем Влад утащил ее в комнату, а дальше… Дальше она просто ревела до тех пор, пока не провалилась в спасительное забытье? Нет, еще Влад отпаивал ее водой с каким-то лекарственным запахом. Она помнила, как он крепко держал ее за шею, уговаривая, заставляя сделать глоток, а потом ее зубы стучали о край бокала. Все, больше ничего.
Судя по тому, что нестерпимо хотелось в туалет, прошло довольно много времени. Откинув одеяло, девушка с трудом встала с постели. Во всем теле чувствовалась неимоверная слабость, ноги не слушались. Через силу доковыляв до двери, она осторожно выглянула в прихожую. Демидова нигде не было видно, но его вещи висели на вешалке, на полке лежали ключи от машины.
Как была в пижаме, придерживаясь рукой за стену, Ксения потихоньку побрела до туалетной комнаты, потом в ванную – умываться. Когда вышла, на кухне уже шумел чайник, Влад натягивал на себя футболку.
– Доброе утро, – приветствовал так, как будто и не было этих ужасных ночей. – Пойдем завтракать, – и пока замешкавшаяся девушка собиралась с силами, чтобы отказаться, подошел сам, аккуратно взял ее за руку и усадил за стол. Ей не оставалось ничего другого, как обессиленно прислониться спиной к стене, скользить взглядом по кухне, старательно избегая встречи с внимательными глазами опера.
На дверце холодильника часы показывали время. Она угадала – раннее утро. Прохладный пол студил босые ноги, и она несколько раз поежилась. Влад, то и дело, кидающий на нее обеспокоенные взгляды, сходил в комнату и принес ей тапочки, укутал в плед. Неловкость понемногу таяла.
Ксения удрученно смотрела, как он ловко накрывает на стол, и понимала, что внутри нее образовалась холодная пустота, которую уже никак не согреть и ничем не изгнать. Все стало абсолютно безразличным. Как будто прежняя Ксюша умерла, оставив после себя лишь оболочку.
