– С чего вы это взяли? – непритворно удивился Влад. Что-то слишком много этот «друг» знает, словно рядом стоял во время последнего разговора Демидовых, отца и сына.
– У стен тоже есть уши, – загадочно усмехнулся Матюшин. – Но смею тебя заверить, что это не так. Я Ксению с детства знал, твой отец часто приводил ее в офис, и я бы никогда…
– А зачем ему врать? – резко оборвал его Влад. Теперь ему было уже не до шуток.
Мужчина растерянно покачал головой.
– Может, хотел, чтобы ты думал, что он ни при чем? Что всю эту кашу заварил Сергеев? Что невинный ребенок может пострадать ни за что?
Матюшин замолчал, испытующе оглядел опера и твердо добавил:
– Но все началось из-за твоего отца. И теперь мне нужно это досье… Я бы не хотел, чтобы эти документы попали в руки моих конкурентов.
– Хорошо, мне это зачем? – устало, со скучающим видом обратился к нему Влад. – Думаю, у вас и без меня хватает ресурсов, чтобы вести поиски… Мне до вас и вашего компромата, – на этом слове Матюшин досадливо поморщился, – нет абсолютно никакого дела.
– Ты как его сын, а значит и возможный наследник, можешь, не нарушая букву закона, получить доступ туда, где нам хода нет. Так же, как и Ксения… Досье может храниться где угодно… Не знаю, ячейка в банке… арендованный сейф… квартира по неизвестному нам адресу… Да мало ли где… К тому же у тебя еще, как у действующего сотрудника, больше возможностей узнать правду.
Демидов глубоко задумался. Так просто этот мужик не отстанет. Пока действует уговорами, но скоро, если он продолжит упрямиться, в ход пойдут угрозы. Причем угрозы не только ему, но и Ксюхе. К тому же ему и самому хотелось разобраться во всей этой истории и выяснить, кто же, все-таки, врет.
– Я готов заплатить, – неожиданно выдал Матюшин, вытащил из кармана телефон и, потыкав пальцем в экран, развернул его лицевой стороной к оперу. – Естественно, не в рублях. Двадцать пять процентов готов дать сразу, оставшиеся семьдесят пять – при непосредственной передаче документов.
Влад негромко присвистнул – сумма была приличной, с несколькими нулями. Намного больше, чем он заработал бы на своей, в общем-то, небедной должности, скажем, за пару-тройку лет. Что же такого должно быть в этом досье, если за него готовы выложить такую кучу бабок? Да он тогда мог бы с легким сердцем уволиться из органов и, при разумном использовании данной суммы, не бедствовать еще долгое время.
– Сроку даю четыре месяца, до октября. Больше ждать не могу. Вот здесь, – вытащив из заднего кармана на впередистоящем кресле тоненькую папку с десятком листов А4, Матюшин протянул ее Владу, – список тех лиц, с которыми контактировал твой отец. Мы со всеми отработали, но вдруг ты еще что-то нароешь, – говорил он так, как будто Демидов уже согласился. Хотя оба знали, выбора у него не было. – Влад, я возлагаю на тебя большие надежды, – серьезным тоном завершил разговор Алексей Сергеевич. – Не подведи.
Легко сказать: «Не подведи». Скорее это звучало: «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».
Как выглядят эти документы? Фотографии, сканы на флешке или другом электронном носителе? Бумажные копии или все же оригиналы? Много их или мало? Тонкий файл, толстая папка или значительной толщины досье? Существуют ли они на самом деле или уже давно уничтожены?
Вопросов без ответов было слишком много уже изначально. Именно поэтому Влад решил не торопиться и не загонять себя раньше времени в угол. В принципе, на сделку он согласился, но поставил единственное условие:
– Никто не может гарантировать, что эти документы существуют в реальности, ведь так? Может, их уже нет давно…
– Ну да, – нехотя согласился бизнесмен, – но я чувствую, что если они где-то и есть, то это где-то возле тебя или твоей сестры, поэтому и готов заплатить.
– Поэтому, – в свою очередь прервал его опер, – вы заплатите мне по факту. Всю сумму сразу. В случае успешного исхода. Ну а на нет, как говорится, и суда нет. Никто никому ничего не должен. Разойдемся без обид.
Разговор не выходил из головы Демидова весь день. На несколько часов затмил собой постоянно беспокоящие мысли о Ксении, не дающие нормально работать. Отвратительное, зудящее чувство неудовлетворенности данным этапом жизни вперемешку с едва уловимыми муками совести отступило перед необходимостью мобилизовать все силы, физические, а больше, душевные, чтобы не совершить ошибку, за которую расплачиваться пришлось бы не только ему. Долго проворачивал в голове возможные сценарии давних событий, вспоминал детали разговора с отцом, пытался поставить себя на его место. Старался думать хладнокровно и рационально.
Однако вечером, по дороге домой, при мысли о том, что Ксюше может угрожать даже малейшая, пусть пока неявная, но от этого не менее реальная опасность, внутри все скрутило. Сердце оплела колючая проволока, с каждым вздохом затягивающаяся все туже и туже. Он, кажется, физически ощущал, как острые шипы впиваются все глубже и глубже в живую плоть, и чувствовал, как капля за каплей проступают на поверхность все противоречивые чувства по отношению к ней, оголяя все то, что лежало на дне. Все то, что он так упорно отрицал и не хотел видеть, ни в ней, ни в себе, набухало, дрожало, грозило пролиться кровавым потоком, затопив и очистив сознание, оставив в глубине сердца только концентрированное, жаркое, всепоглощающее чувство, название которому он дать затруднялся.
А может, не врал он вовсе, когда шептал ей на ухо слова о любви? Если и лукавил, то самому себе? Ведь сердце начинало нервно вздрагивать при виде нее задолго до того, как он позволил себе поддаться душевному порыву, пойти на поводу у собственного тела. А может, тело знает лучше него, что нужно его бессознательному «я»? Да только сознание, под гнетом жизненных обстоятельств, выбрало для действия некрасивые методы и поступки, жирным крестом перечеркнувшие забрезжившую в какое-то мгновение робкую надежду на счастье. С горечью признал, а ведь был момент, когда она к нему потянулась…
Плавная череда мыслей резко оборвалась за поворотом. Поток машин замедлил движение, чтобы дать пешеходам пересечь оживленный перекресток. Тогда Влад и увидел их – юных, красивых, счастливых. Идеально смотрящихся вместе.
Сердце на миг пропустило удар, позволив «колючке» затянуть «удавку» сильнее, но затем затрепетало, забилось с новой силой, яростно разорвав железные тиски. Все то, что надумал, что понял сердцем, снесло лавиной диких, необузданных эмоций. Кровь закипела, кулаки «зачесались». Донесшийся сзади нетерпеливый оркестр сигналящих машин еще больше поддал жару костру раздражения, вспыхнувшему в душе. Демидов резко ударил по газам.
Молодые люди уже давно скрылись за рядом аккуратно подстриженных кустарников, но у него в глазах так и стояло: активно жестикулирующий Денис, с увлечением рассказывающий что-то Ксении, и она, скромно улыбающаяся, невероятно красивая. По обыкновению собранные в хвост волосы на этот раз были распущены, пышной волной окутывали плечи. Легкое платьице на тонких бретелях выгодно подчеркивало стройную фигурку, завершая воздушный и женственный образ. Его самого поразило, как много он смог заметить всего за несколько секунд, но больше всего задели их руки, переплетенные пальцы, соединяющие парня и девушку в единое целое.
