Четвертый звонок увенчался успехом. На фоне чужих голосов, постороннего офисного шума голос девушки казался тихим, растерянным. На вопрос о своем местонахождении Ксения выдала бесхитростное: «В полиции», а у него внутри неприятно екнуло. Каким ветром ее туда занесло?
Пока спустился к машине, пока доехал до местной ментовки, успел передумать кучу всего: и что несчастный случай произошел с тем же Денисом, а она – свидетель, либо сама стала жертвой нападения, ограбления, да чего угодно. О том, что Ксения могла накатать заяву на него, подумалось, только когда поднимался по ступеням ОМВД.
В последний раз в этом отделе полиции Демидов был в ночь гибели Лены, в почти невменяемом состоянии. Всеми бумагами тогда занимался Воронов. Помнил только ряд кресел, серый пол, шатающийся под ногами, да нудный гул, лезущий в уши. Притихшая Ксения сидела в том же самом кресле, с которого, при виде него, она поднялась и сейчас. Оглянулась куда-то вглубь коридора и замерла в ожидании.
– Ты чего здесь? – тихо спросил Влад, подойдя к ней совсем близко, ладонью коснувшись предплечья.
Девушка посмотрела на него долгим, вымученным взглядом, словно не решаясь поделиться тем, что ее тревожило. За эти секунды молчания успел с облегчением отметить про себя, что никаких видимых повреждений и травм у ней не было. По покрасневшим глазам понял, что всплакнула немного, но признаков истерики, к счастью, не наблюдалось. Как и не обнаружился в непосредственной близости от нее и ненаглядный Денис.
– Мне Алена позвонила, – наконец горячо зашептала девушка.
– Какая Алена? – нахмурился опер.
Оглядевшись по сторонам, Ксения привстала на носочки и, обдавая его дыханием, проговорила едва слышно ему прямо в ухо:
– Которая пропала… моя одноклассница.
– Когда позвонила?
– Когда Саша ушел.
– И? – Влад склонил голову еще ниже. – Что сказала?
– Попросила, чтобы я ее маме передала, что она жива и с ней все в порядке.
– Ты передала? – внимательно посмотрел в ее глаза.
– Да, – Ксюша запнулась на секунду, а потом снова зашептала: – Ее мама попросила меня с ней сюда прийти, к следователю… Влад, – тут ее голос сорвался, – еще она сказала, что в полиции думают, что пропажа Курбанова… ну, Марат, – на всякий случай пояснила она, – как-то связана с исчезновением Алены. Они в одно время пропали… А еще убийство Ковылева… Они же с Курбановым друзья были…
На лице Демидова не дрогнул ни один мускул, а внутри все напряглось. Пальцы плотнее обхватили руку девушки, ближе притянули ее к себе. Он вгляделся в лицо Ксении, чутко следя за малейшими изменениями ее состояния. Главное, чтобы не запаниковала.
– Влад, – в девичьем голосе отчетливо зазвучали слезы. – Мне страшно… Я боюсь.
– Пойдем на улицу, – опустив руки на плечи девушки, опер направил ее в сторону выхода.
Необходимо было как-то сориентировать ее на случай непредвиденных вопросов. К тому моменту как они, спустившись со ступенек крыльца, остановились неподалеку в тени деревьев, он уже определился, в каком ключе преподнести историю.
– Насчет подруги говори все как есть, – убедившись, что Ксения его внимательно слушает, приступил к инструкциям. – Когда последний раз видела, когда позвонила, что сказала. По поводу тех двоих не говори ничего, пока не спросят, – увидев, что ее глаза вновь наполняются слезами, взял в ладони ее лицо, приподнял к себе. Взглядом, интонацией, осторожными, нежными касаниями постарался успокоить. – Я буду рядом. Без меня тебя не имеют права допрашивать.
– Мне страшно, – тихо заплакала девушка.
– Ксюш, – ему нужно было сказать все до конца. – Даже если насчет пацанов что-то всплывет, то запомни: ты ни о нем, ни о другом ничего не знаешь. В тот день ты поехала ко мне в отдел за ключами и попала под машину, – ее серые, с поволокой слез глаза вытягивали из него всю душу. Вновь она смотрела на него доверчиво, как на единственного человека, способного защитить ее от бед, укрыть от житейских бурь. Прямо здесь и сейчас она интуитивно искала защиты у него, и обмануть ее доверие для него теперь было смерти подобно.
Глава 32
Как ни странно, но рядом с Владом Ксения снова почувствовала себя в безопасности. В относительной безопасности. Потому что при мысли о том, что их связывало слишком «интимное», внутри начинало царапать от стыда и обжигала боязнь надвигающейся ночи. А вдруг ему захочется еще?
Под наплывом быстро сменяющихся событий дня ее отношение к оперу стало напоминать качели. С утра – непреходящее чувство неприязни, тлеющей ненависти, зудящее, разъедающее остатки душевного спокойствия; вечером – точечные уколы желания спрятаться под его крылом, в его объятиях, как там, у гаража, когда только его сильные руки и удерживали от, казалось, грозящего безумия, обещали успокоение; а между ними – обреченность, животный страх, жуткое ожидание неминуемой пытки под ножом врача в кабинете медцентра.
Разговор со следователем остался в памяти девушки нечетким, размытым пятном. Единственным реальным моментом в этом подобии сна были горячие ладони Влада, лежащие у нее на плечах, как свидетельство его готовности защитить, уберечь, спасти от чего-то темного, страшного, надвигающегося на нее с упрямой, жестокой неотвратимостью. Хотелось в это верить, несмотря на изредка проскальзывающие всполохами искры предчувствия, что и источником этого жуткого нечто является сам Влад.
Она словно попала в заколдованный круг, незримо отделивший ее от остальных людей. За гранью осталась обычная жизнь, состоящая из вроде бы ничем не примечательных вещей, воспринимавшихся ранее как само собой разумеющееся – школа, подружки, какие-то интересы и увлечения, планы на будущее. Там же вдали, вне досягаемости, остался Денис, за короткий срок ставший для нее не просто другом.
Саму же грань для нее воздвигли Саша и Влад. Заполнили собой все пространство, выместили воздух, не оставили ей места для маневров. Ни повернуться, ни вздохнуть свободно. Позади Саша отсек от нее нити радостной, беспечной жизни, впереди Влад отрезает пути к счастью, к возможности принимать решения за свою жизнь, за себя. С высоты своего опыта, из лучших побуждений они ранят ее душу и не замечают этого. Как не замечают того, что от их «заботы» сил и жизнерадостности остается все меньше, истощается запас прочности, заложенный природой, пока еще не способный восполняться, истончается оболочка, отделяющая ранимую душу от ударов судьбы. Когда больно сделал Саша, Влад помог удержаться на ногах, но и сам следом подставил подножку. Когда от Влада закровили и душа, и тело, появился Саша с явным намерением помочь, однако во что выльется эта помощь представить страшно. Один лечит, другой калечит, только местами меняются.
Ксения была благодарна Владу за то, что хоть на какой-то момент отстал от нее с замужеством, не задавал больных вопросов про Дениса, вел себя так, как будто и не было между ними никогда непонимания. Вопросы со следователем решил быстро, сведя к минимуму ее диалог с ним. Как мог, успокоил маму Алены, обнадежил убитую горем женщину. Ни в машине, ни дома больше не возвращался к болезненным для нее темам, хотя видел, что телефон девушки просто разрывался от входящих звонков, смс, уведомлений соцсетей.
