– Влад, я тебя не понимаю. Ты о чем говоришь?! – Саше казалось, что это не друг его стоит перед ним, а бесплотная тень выросла в ночи и глухим, еле слышным голосом Демидова что-то ему говорит, глядя в серое небо.
– Дом батин в Подмосковье и квартиру в Переделкине пусть внаем сдает, на это и жить и будет, пока меня нет, – повернувшись к Воронову и блеснув глазами, заявил Влад.
– Ты реально, что ли, на зону собрался?! – не мог поверить ушам Саша. – Влад, очнись! Рано еще руки опускать!
– Не боись, я не раскис. Это на экстренный случай, так сказать. Предупрежден, значит, вооружен, – вздохнув, подытожил опер и, вытащив из кармана ключи, пиликнул сигнализацией. – Ладно, мне пора, – протянул руку для прощания, – мне еще с Ксюхой по этому поводу беседовать, а это очень и очень сложно.
Заглушив мотор в своем дворе, опер еще некоторое время посидел без движения, бессмысленно и бездумно уставившись в темноту за лобовым стеклом. Глаза слипались, жутко хотелось спать, но он не был уверен, что вообще заснет в эту ночь. Будет подыскивать слова, чтобы с минимальным ущербом для психики Ксении подготовить ее к нелегким грядущим событиям: встреча с «липовым» отцом, оформление документов в опеке и суде, регистрация брака, и самое страшное для нее – вероятный допрос по делу Ковылева и Курбанова. В том, что скоро их объединят в одно дело, он не сомневался, как и в том, что скоро полиция выйдет на его след. Это просто вопрос времени.
И что делать? Смиренно ждать, когда за ним придут? Сдаться, написав «явку с повинной»? Пытаться найти выходы на следаков из СК, чтобы «подчистили» где надо? Исполнимо, но может стать бесполезным занятием, лишь привлечет еще больше ненужного внимания к нему. Огласка и обнародование видео уже играют против него. Бежать? Схватив в охапку Ксению? Вообще нереально, учитывая постоянный надзор со стороны органов опеки, да и так хватит для них потрясений – одна беременность опекаемой чего стоит. И трусливо прятаться остаток жизни он не собирался. Чувствовал, что кольцо вокруг него сжимается, и внутренне уже был готов к этому.
Домой Влад заходил, стараясь не греметь ключами, чтобы ненароком не разбудить девушку. Скинув одежду, прошел в душ и долго стоял под горячими струями, стараясь привести мысли в порядок. Тяжелый разговор с Ксенией оставил на утро, решив на этот раз ничего от нее не утаивать. Хватит лжи, которая противной липкой коркой словно впиталась, разъедая, в кожу и не желала отставать.
С другой стороны, опер был уверен, новости о видео сыграют ему на руку – Ксюша не будет брыкаться, не закатит сцену ни в лаборатории, ни в суде, сделает все как положено. Ведь если бы он не нашел заранее кандидата на роль папы, сколько бы драгоценного времени могло быть потеряно. А так все идет, как будто так и должно. Где-то на краю сознания возникла мысль, может, так оно и надо? Никогда не верил в судьбу, провидение и прочую ерунду, а сейчас прямо таким суеверным стал, аж самому смешно.
Следующее утро началось для Демидовых в шесть утра. Как только завибрировал будильник на телефоне, опер бодро соскочил с постели, широко зевая, растер ладонями лицо. Не выспался, но новый день обещал кучу сложностей, поэтому разлеживаться было некогда. Умывшись, поставил чайник и в ожидании, пока тот закипит, полез на страничку с видео – «вдохновиться» комментариями. При виде надписи «видео удалено» не удивился, сделал вывод, что полиция уже включилась в работу. Просмотры зашкаливали, и при наборе ключевых слов в поисковике всплыло несколько ссылок на сторонние сайты. Словно спрут опутал щупальцами…
К Ксении он заходил тихо, на цыпочках. Не смог устоять перед искушением хоть на доли секунды полюбоваться на нее, безмятежно спящую. Пока не набежала на лицо маска отстраненности, пока не исказили нежные черты трепет и страх. Не удержался, невесомо провел рукой по волосам, накрутил на палец шелковистый локон. Присев на корточки, прикоснулся губами к бархатистой щеке. Сердце пропустило удар, сжалось в невыносимо-горьком предчувствии и только благодаря волевому усилию забилось дальше. Родная…
Веки девушки дрогнули, прогоняя сладкий сон прочь. Увидев совсем близко Влада, Ксения непроизвольно вздрогнула, в глазах промелькнул испуг. Чтобы не напугать ее еще больше, он улыбнулся и сдержанно прошептал:
– Просыпайся, – подождал, пока в глазах появится осмысленное выражение, и все тем же шепотом добавил: – Вставай. Разговор есть.
Когда Ксюша вошла в кухню, на столе в тарелке уже дымился завтрак, Влад стоял у раскрытого холодильника.
– Ты чай или сок будешь?
– Все равно, – безразлично пожала плечами.
Он вытащил из холодильника пакет сока, но наливать не стал, отставил его на подоконник.
– Тогда чай, – решил за нее. – Сок холодный.
Раннее пробуждение не способствовало хорошему аппетиту Ксении, да и привкус зубной пасты показался отвратительным, вызывая навязчивую тошноту. А под жалящим взглядом опера ей и вовсе становилось неуютно – сразу же на ум шла предстоящая встреча с человеком, которому много лет назад они с мамой оказались не нужны. Зачем он появился в ее жизни сейчас? Через столько долгих лет? Для чего?
– Тошнит?
Участливый тон Влада выдернул из собственных мыслей, напомнил об «интересном положении», вызывая неловкое чувство стыда. Как будто она специально забеременела. Опустив глаза, молча покачала головой.
– Ешь давай, – он ближе пододвинул к ней тарелку, напомнил: – Тебе нужно хорошо питаться.
Под его пристальным вниманием она через силу впихнула в себя пару ложек и, скривившись, отодвинулась от стола, откинулась на спинку стула.
– Не могу. Правда, – обожгла его умоляющим взглядом. – Попозже съем, хорошо?
Влад поджал губы, но настаивать не стал. Посмотрел на нее по-особенному, как никогда не смотрел, с доброй улыбкой в глазах, и снова напустил на себя сурово-серьезный вид.
– Ксюш, – назвал по имени и замолчал, неотрывно глядя на нее, стараясь унять внутреннее волнение. Взял в руки вилку, покрутил бессмысленно, с громким стуком бросил обратно. Он как будто все слова забыл, одним махом разучился говорить. Когда заметил, что и она начала волноваться, растерянно хлопать ресницами, бегать глазами по его лицу, не стал тянуть больше, сипло выдавил: – Тут такое дело…
И все… Как он и ожидал – истерика. Только что не громкие надрывные рыдания, а тихий, безмолвный плач. Закушенная в отчаянии губа, прозрачные слезы из-под крепко зажмуренных ресниц, обреченно поникшие плечи. Потом невидящий взгляд, направленный куда-то вверх – в потолок, в небеса и, наконец, придушенный, сдавленный всхлип.
Когда встретился с ней глазами, перевернулось все внутри от ее загнанного взгляда. Захотелось провалиться под землю на том же самом месте, где сидел. Чтоб не видеть, не знать, не чувствовать, не понимать. Уж если его, матерого мента, так выворачивает наизнанку, то что испытывает она, ребенок, насильно повзрослевший за один вечер?
– Я не… хочу… чтобы меня… допрашивали, – заикаясь, выдавливала из себя слова Ксения. – Я… не смогу… я… боюсь… я не… хочу.
