– Я буду рядом, – опустился Влад перед ней на корточки, ласково глядя в заплаканные глаза, убрал с лица растрепанные, прилипшие к щекам, волосы. Это он ей еще не сказал, что допрос проводится в присутствии опекуна, и очень скоро таковым будет совершенно посторонний для нее человек. Да даже если они и успеют расписаться до этого, в тот момент, когда ее будут допрашивать, он будет находиться в СИЗО. Если… Если все раскроется. Цеплялся за это «если» и сам не верил, что время «если» не наступит.
Готовить ее надо, долго и тщательно. Чтобы запомнила, уяснила, что не видела она никакого эпизода со вторым гаденышем, чтобы забыла, что вообще у гаражей была. Потому и заговорил сейчас об этом, вот так сразу, хотя понимал, что не с беременными такие речи вести. Преследуя более близкую цель, схитрил немного:
– Ксюш, – вкрадчиво, успокаивающим тоном продолжал увещевать: – Если мы успеем расписаться, то ты, как моя жена, можешь вообще отказаться от показаний в отношении меня. Это твое законное право, запомни это.
– Я не хочу! – она лишь еще горше расплакалась.
– Замуж не хочешь? – спросил Влад, удерживая ее лицо обеими руками, не давая отвернуться от его пронзительных глаз. – Почему? – выдохнул одними губами.
– Не хочу! – даже если бы и хотела, не смогла бы сказать честно. Слишком много переплелось всего, так сразу и не скажешь. Не хотела и все! В душе все протестовало. Так замуж не выходят, это она знала точно!
– Боишься? – предполагал, чего и почему боится, но и отступать теперь уже некуда. – Послушай меня, Ксюш, – вытер слезинку со щеки. – Если меня посадят, а меня реально могут посадить, то тебя отправят в детдом. Ты хочешь в детдом? – не дожидаясь ответа, продолжил: – Родишь ты там, и у тебя ребенка заберут, потому что ты сама еще ребенок и самостоятельно поднять его не сможешь. Это в лучшем случае, а в худшем… – помолчав немного, признался: – Ты должна будешь жить со своим новым опекуном, а он, прости, тебе никто, как он к тебе и нашему ребенку относиться будет, неизвестно. Он не твой отец, – с трудом выдержав, не отвел взгляд, – но анализ покажет, что твой.
Ксения замерла в шоке, а он все говорил и говорил:
– Сейчас, в данной ситуации, нам надо расписаться, понимаешь? Это нужно, в первую очередь, для тебя, – надеялся, что доводы прозвучали убедительно. – И не бойся, – запнулся, – ничего не будет. Пока ты сама не захочешь, ничего не будет.
Глава 36
После долгих мучительных уговоров и наставлений Демидовы спустились к машине, чтобы отправиться в лабораторию. Ксении пришлось долго умывать лицо прохладной водой, а иначе покрасневшие и припухшие от слез глаза могли вызвать нездоровый интерес со стороны посетителей медцентра, а ей бы этого очень не хотелось. И так чувствовала себя не в своей тарелке, выполняла все действия словно на автопилоте, еще и любопытные взгляды посторонних выдерживать…
Влад открыл дверцу переднего пассажирского сиденья, заботливо помог взобраться на высокую ступеньку салона, усадив ее внутрь, сам пристегнул ремень безопасности. Внешне спокойная Ксения сразу же отвернулась к окну, периодически судорожно вздыхала. Опер изредка кидал на нее обеспокоенные взгляды, но ничего не говорил, понимающе молчал.
Вся процедура по забору материала для анализа прошла на удивление быстро: заключение договора, оплата, пара свидетелей, фото пациентов-предполагаемых родственников, взятие мазка с внутренней стороны щеки. Четко, отлаженно, без лишней суеты.
Ксения даже не посмотрела на своего «нового» папу, знала, что это обман, мошенничество, нарушение закона. Еще одно преступление, в котором она невольная соучастница. Могла бы сбежать, сбежала бы. Но Влад неизменно был рядом, и она постоянно ощущала на себе либо его цепкий взгляд, либо крепкую хватку. От такого не сбежишь, да и, смалодушничав, поддавшись панике, она бы только усугубила всю ситуацию, в то время как он все пытался исправить.
Наконец-то они выбрались из этого красивого здания, в котором кожаные диваны, стеклянные поверхности и кафель на полу вызывали неприятный озноб. Казенная обстановка. Быстрее в машину и домой, в привычную среду. Главное, не встретить ненароком того, о ком думать себе запрещала.
Ксения отвлеклась совсем на чуть-чуть, ушла глубоко в себя. Очнулась оттого, что укачивающее ее движение машины прекратилось, размеренный гул двигателя затих. Влад аккуратно припарковался у обочины, обогнув капот, открыл дверь с ее стороны.
– Пойдем, кольца купим, – пояснил на ее удивленный взгляд и, видя, что она молчит, сказал: – Тебе скоро по больницам ходить. Лучше, если ты будешь с кольцом – вопросов и косых взглядов меньше будет.
Ксения задержала на нем сомневающийся взгляд, подумав, послушно ступила на асфальт. Как странно, она идет вслед за Владом выбирать обручальные кольца. Жених и невеста. И даже ребенок в животе есть. Странно, нелепо, дико…
***
– Нет, – Воронов, не глядя, разорвал рапорт Влада об увольнении на мелкие клочки, обрывки закинул под стол в корзину для мусора.
– Зачем тебе лишние проблемы с таким сотрудником? – Демидов устало откинулся на спинку стула, с удовольствием вытянул ноги. Уставать стал в последнее время, а после практически бессонной ночи хотелось привалиться где-нибудь в углу оружейки или архива, и чтобы никто не трогал. – Вдруг и тебе «ответочка» прилетит?
– Ну не круче твоего, – невозмутимо заметил Саша, которому по большому счету не нравилась вся эта история. Да, друг прав, что если все всплывет наружу, лучше будет, чтобы один из них остался на свободе и обеспечивал обе семьи. Но что за непонятная преждевременная готовность, какое-то мазохистское смирение, даже желание отправиться на скамью подсудимых, причем, по сути, будучи невиновным, что по первому эпизоду, что по второму? А как же побороться за свое счастье, раз жениться надумал? – Никакого рапорта! Пусть пока все идет так, как идет, – Саша махнул рукой, добавил с вызовом: – Мы еще посмотрим, кто кого.
В голове Воронов уже начал прикидывать, к кому можно обратиться в СК, чтобы ненавязчиво быть в курсе дела. Подумывал даже подключить бывшего начальника Шведова, тот все-таки повыше сидит, но решил пока повременить. Придется объяснять что почем. А так, глядишь, просто «в новостях услышал», вот и интересуется.
Не понравился ему и нездоровый вид Влада: землистый цвет лица, синяки под глазами, впалые щеки. Как будто жизненные соки из него вытекали капля за каплей, иссушая и подтачивая изнутри сильного духом человека. И к чему подумалось о том, что все проблемы у Демидова начались именно с появлением Ксении в его жизни? До этого жил, горя не знал, а теперь сам на себя не похож. Как будто несчастье она с собой принесла – сначала Лена, потом… Отогнал от себя эту жуткую мысль. Это просто стечение обстоятельств, а Влад мучается по другой, ему одному известной причине.
Гнетут убийства этих малолеток? Во-первых, они сами виноваты, таких отморозков как они нужно в юности устранять, чтобы ни себе, ни другим жизнь не портили. Во-вторых, переживай – не переживай, но прошлого не исправишь, былое не вернешь, пацанов не воскресишь. Нужно смотреть вперед, радоваться каждым мгновениям жизни, ведь не знаешь, в какой момент эта самая жизнь оборвется – работа-то у них опасная, каждый день как по лезвию ножа ходят. Наоборот, должен стремиться сделать все, чтобы миновал его такой расклад, ради Ксюши, ради ребенка должен держаться. Вот что главное, а не два урода, чьи трупы уже давно гниют в земле.
