– Скажи, что это вранье!!! – ревел он как раненый зверь. – Скажи, что это ложь!!!
Испарина выступила на лбу, пот защипал глаза. Владу казалось, что он заживо горит в аду. Адское пламя бушевало не только в комнате, но и выжигало все изнутри. Где правда?! Где ложь?! Где ошибка?!
Он не слышал, как за спиной распахнулась дверь, и раздался топот ног. Чьи-то цепкие руки пытались отодрать его от Матюшина, но безуспешно. Он намертво схватил того за шею и давил, давил, давил. Вдруг затылок прошила острая боль, и наступила темнота.
Через какой промежуток времени он очнулся, не мог сказать со всей уверенностью. Пришел в сознание, но не ожил полностью. Руки и ноги не слушались. Хотел пошевелиться, издать какой-нибудь звук, но не смог. Даже глаза открыть не получилось. Вспомнилось, как под наркозом на операционном столе лежал – все слышал, понимал, но ничего не чувствовал. Словно вернулся на несколько лет назад в то время, когда отец еще был с ними и ежедневно навещал любимого и единственного сына. Не знал тогда подросток Влад, что до краха семьи осталось всего ничего – именно вскоре после его выписки из больницы, отец их бросил.
Жуткие ощущения – живой человек, запертый в мертвом теле. Как будто заживо погребенный. Зато слух понемногу обострялся, позволяя, не привлекая к себе лишнего внимания, определить, где находился.
Судя по разговору, в комнате, помимо него, было еще двое. Голоса поначалу проникали к воспаленному сознанию как сквозь вату, отражались от стен, гулом отдаваясь в голове. Постепенно звуки начали складываться в слова, соединяться в связные предложения. Одним из говоривших был Матюшин, а вот второй, с хорошо поставленным, командным голосом, был незнаком.
– У вас совсем мозгов нет, на «сотрудника» нападать? – властные ноты прорывались даже сквозь сниженный почти до шепота бас.
– Да он чуть меня не задушил! – оправдывался хозяин дома. – Чуть кадык мне не сломал! – и, верно, говорил с хорошо заметной хрипотцой. – Бешеный совсем, – прошипел в сердцах. – И взгляд у него бешеный.
– Ну и зачем он тебе нужен?
– Он – единственный может знать, куда его папаша спрятал досье на меня.
– Все не угомонишься, – вздохнул «главный».
– Ты же не хочешь помочь, – с обидой заметил Матюшин.
– И не помогу! – ответ был груб и резок. – Я тебе сразу сказал, еще тогда, когда все начиналось, что в «таких» делах я тебе не помощник. Скажи спасибо, что вообще не заявил куда следует.
– Спасибо, – нехотя пробубнил Алексей Сергеевич.
– Пожалуйста, – с сарказмом ответил его собеседник. – Это точно он? Сын Димы и Гали? Демидовых?
– Не узнаешь?
– Да я его вблизи видел один раз всего. Лет пятнадцать назад. Где тут узнаешь? А по работе… Не помню, – уже спокойнее ответил тип с властным голосом, видимо, еще один друг родителей, однако после минутного молчания, заговорил иным тоном: – Так, все, от парня этого отстань. Досье свое ищи как хочешь, но эту семью оставь в покое.
– Я без него не найду, – начал было возмущаться Матюшин, но его оборвали:
– Значит, судьба у тебя такая!
Самое время, чтобы дать о себе знать. А то, не дай бог, решит Алексей Сергеевич ослушаться и будет и дальше им с Ксюхой жизнь портить. Сейчас вот совсем не до него! Да и вопросы у Влада к нему, к ним обоим, были. Сделав над собой усилие, он пробил скорлупу оцепенения, с негромким стоном принял сидячее положение.
Глава 37
– И снова здравствуйте, – пошутил хрипло Демидов, держась рукой за голову. В затылке пульсировала тупая боль, тусклый свет от лампочки на стене нестерпимо резал глаза. Из кабинета они переместились в… подвал? Стоило обвести взглядом эту низенькую каморку без окон, на ум приходило только одно – либо подвал, либо подсобка. По ногам тянуло холодом, на левом запястье тоже болталось что-то холодное, металлическое. «Браслеты». Только почему-то не пристегнутые. И зачем их надевали? Или надеть-то надели, да расстегнули по указанию «главного»?
Прищурившись, Влад поднял взгляд на присутствующих. Они оба не сводили с него внимательных глаз. Матюшин был без очков, но с тросточкой, на которую и опирался всем весом. Невооруженным взглядом было видно, что стоять ему было трудно. А рядом с ним находился человек, которого каждому сотруднику московской полиции не знать было непростительно, и Влад знал. Не лично, но знал. Начальник Управления уголовного розыска МВД России по г. Москве, генерал-лейтенант полиции Ненашев Виктор Александрович, собственной персоной. Только вот что он делал в подвале дома Матюшина? Хороший вопрос…
– Узнал? – пробасил тот, правильно истолковав выражение лица Влада. – Вижу, что узнал, – повернулся к Матюшину: – Оставь нас.
– Но…
– Или сам будешь разгребать всю эту помойку, – «надавил» голосом Ненашев. – И нападение на сотрудника в том числе, – следующие слова процедил еле слышно: – Ты мне и так отпуск испортил.
Хозяин дома молча удалился, а генерал обратился к Демидову, сидящему на простой деревянной лавке:
– Как самочувствие?
***
Ксения проснулась от естественной физиологической потребности, которая на протяжении последних нескольких дней поднимала ее с постели прямо посреди ночи. В каждую из таких вылазок в туалет она неизменно боялась столкнуться с Владом, поэтому всегда, прежде чем выскользнуть тенью из комнаты, чутко прислушивалась к тому, что происходит в квартире. Прислушалась и на этот раз.
Тишина. С приоткрытого окна доносился приглушенный шум ночного города. Еле слышное стрекотание накладывалось на отдаленный гул и редкий шорох шин по теплому асфальту, где-то беспокойно заскулила собака. Ее протяжный вой вызвал волну безотчетного страха, заставив поежиться от прежде желанного одиночества. Когда-то давно она слышала, что если воет собака, то быть беде. Вот и сейчас, при звуке заунывного пения пса, противные мураши осели на коже.
Не зажигая света, Ксения осторожно выбралась из-под одеяла, приоткрыла дверь в прихожую и, тихо ступая, направилась в туалет. На обратном пути привычно окинула взглядом полку у зеркала и, не найдя там тускло мерцающих в темноте ключей опера, остановилась в нерешительности. При мысли о том, что глубокой ночью Влада нет дома, ее пронзил липкий, необъяснимый страх. А если не зря собака выла?!
Тишина вокруг натянулась и зазвенела, темнота сковала удушающими объятьями. Протянуть руку и толкнуть дверь в свою комнату было жутко и боязно. Казалось, там, под покровом ночи, ее ждет «бабайка», в лице Ковылева или Курбанова, чтобы наказать за убийство. Она – соучастница, и все уже всплыло. Она сама сегодня нашла в интернете эту новостную заметку. Видела собственными глазами. И Влад ей не врал утром, когда своими наставлениями напугал ее до смерти. А сейчас его нет. Время половина четвертого утра, а его до сих пор нет дома! А если его уже арестовали?! Значит, утром придут и за ней?!
