– Слышала, дорогая, какой тебе сделали комплимент? – ещё и улыбается, как тот Чеширский кот, не сколько кайфуя от их маленькой «тайны», сколько от возможности кого-то этим поддеть. – Не пора бы признать очевидное, как за должное?
Он определённо над ней издевается!
– А тебе, дорогой, не пора бы сбавить обороты и сделать хотя бы небольшое усилие над своим поведением? – и какого, спрашивается, её дёрнуло за язык подключиться к его игре? Почему она не прекратила эту комедию сразу же? – Уж больно часто ты вызываешь у незнакомых тебе людей негативное к себе отношение.
Ну кто её вообще вынудил это сделать? Будто она не знала, куда его может занести подобная свобода действий. Он же абсолютно не управляем! Прёт как танк, только вперёд и никуда не сворачивая.
– Разве я виноват в том, что некоторым отдельным уникумам по жизни и в принципе сложно уживаться с другими людьми, как и считаться с чужим мнением? Ну не могу же я изменить структуру их сознания и того же образа мышления. Про восприятие даже не говорю. Да и смысл? Для них вообще не существует такого понятия как иное мировоззрение или хотя бы права на собственный взгляд. Сложно понять, чем же обусловлено подобное поведение, откуда в них столько негатива к другим людям, да ещё и с необъяснимым убеждением, будто им задолжал весь мир. Это скорее хроническая мания на генном уровне. Ведь как с ними не разговаривай и сколько не стелись у их ног мелким бисером, для них это в порядке вещей. Ну не умеют они уважать других. Им это не интересно. Куда занимательней выискивать с микроскопом на чужом теле малейшие прыщики и придираться к самым несущественным мелочам. Ты даже не представляешь, как же я счастлив, что ты у меня абсолютно другая и совершенно на них не похожа! Живая, цельная… исключительная…
Она точно спит. И это точно один из тех кошмаров, которые по обыкновению сняться именно перед дорогой и особенно, если данная поездка является для тебя судьбоносно важной.
Но лицо попутчика в чёрном и не думало растворяться, исчезать или мутировать в нестабильные формы фантасмагорического образа, оставаясь таким же чётким, контрастным и сверх детальным, как при изначальном с ним знакомстве, так и в течении всей поездки. Что уже говорить про осязание его взгляда и того же прикосновения ладоней? А то, как после своего душераздирающего монолога он приподнял её оцепеневшую руку над столиком, не спеша, с подчёркнутым изяществом нагибаясь над ней лицом, и… прижал похолодевшие тонкие пальчики к своим мягким, тёплым губам… В пору только завизжать, выдернуть ладонь, залепить ответную оплеуху по этому наглому лицу и тем же… невыносимо нежным губам, но…
Но что-то и в который уже раз пригвоздило её к месту буквально намертво и без возможности хотя бы вздрогнуть или вздохнуть. Правда, она итак едва не задрожала, при чём далеко не от страха. Скорее от выбивающего прилива свихнувшихся чувств, которые продолжали топить её волна за волною, как снаружи, так и изнутри, растекаясь под кожей и даже на обезумевшем сердце ментоловой патокой шокирующих осязаний.
Ей не могло всё это показаться и уж тем более присниться. Она же в жизни ничего подобного никогда не испытывала и знать не знала, что такое возможно, да ещё и в принципе. Почувствовать нечто большее, погрузившись и телом, и оголённой чужими пальцами сущностью в это зыбкое тепло ирреальных ощущений – сладостной неги, долгожданного покоя и… упоительного умиротворения.
А какие у него оказались губы!..
Вырывать руку было слишком поздно. Эта волна уже потекла (а то и хлынула обжигающей вспышкой) вниз к животу и… ещё ниже. И он словно ею управлял. Да! Своими дьявольскими губами, их движением на её пальцах, скользящих импульсным отражением в совершенно другом месте. Будто знал, что с ней происходило на самом деле и намеренно провоцировал каждый последующий разряд надрывного спазма в её… налившихся за считанные мгновения горячей кровью складочках возбудившейся киски.
Она точно спятила! Или это не она!.. Да как такое вообще возможно?..
Он ещё и крепче зажал её ладошку в своих лапищах, предугадав её весьма предсказуемое намеренье вырвать руку в поспешном бегстве не сколько от него, а от самой себя.
Дениз болезненно нахмурилась, но повторить попытку так и не сумела. То ли не хватило сил, то ли не хотелось выглядеть со стороны перепуганной на смерть истеричкой… а то и вовсе ужаснулась от мысли, что разорвёт эту связь и сами ощущения без возможности почувствовать их снова…
В общем… не сумела и всё! Особенно когда он начал перебирать её пальчики своими, рассматривая их вместе с нежными подушечками ладони с далеко не поддельным интересом. Кажется, тогда-то у неё рука и задрожала. Не сильно, но осязаемо.
– Сразу видно, стопроцентный собственник. – рядом хмыкнула забытая на время женщина-исполин. И, как видно, адресованный её особо важной персоне последний монолог, так и не достиг намеченной цели. – Вот, ей богу, не завидую вам, мэм. Точно прессует вас по каждому поводу и без. К гадалке не ходи, эдакий хозяин и господин всея и всего.
Так этот маразм и не собирался заканчиваться?
– Не удивительно, почему зависть считается одним самых опасных и коварных смертных грехов. – не поднимая любующегося взгляда с пальцев Дэниз и абсолютно ничем не выражая своих истинных чувств, мужчина отпарировал немощный удар мамаши без особого напряжения и уж тем более волнения в скучающем голосе.
Зато Дэниз, похоже, пробирало всё глубже и сильнее. И, да! Именно от его прикосновений. От того, как реагировала её собственная кожа на невесомую ласку его нежных пальцев, казалось, вскрывающих самые чувственные точки и линии на её ладони и запуская в них пульсирующую спираль сладкого онемения, подобно тончайшим иглам чистейшей эйфории. Может поэтому она никак не могла выдернуть руки? Потому что никогда и ничего похожего не испытывала (и, не дай бог, не испытает снова)?
– Так вы решили, я вам завидую? – да когда же эта баба уймётся-то?
Она что, не видит, что её намеренно драконят и цепляют? Лучше бы вспомнила о собственном сыне, который всё это безобразие слушает, впитывая в себя все-все произнесённые здесь слова, как та морская губка, с крайне нездоровым любопытством.
– Интересно, кому это из вас? Вам или вашей жене? Жить с таким деспотом, упаси господь. Небось и на поводке коротком держит и изводит ревностью по каждому поводу и без. А как прессует и жилы тянет, представлять боязно.
– А с чего вы взяли, что я прессую собственную жену? А как же любовь и доверие? Или по-вашему, данных понятий не существует в принципе? Всё должно быть только плохо – кто-то сидеть сверху и мучать того, кто находится снизу?
Почему Дэниз молчит?! Почему не рявкнет на обоих и не прекратит весь этот фарс? И почему до сих пор терпит все эти возмутительные манипуляции от сидящего перед ней Мефистофеля в человеческом обличии? Не говоря о том факте, что позволяет ему ласкать свою ладонь, даже не думая вырываться из защитной клетки чужих знающих пальцев.
Он что-то такое с ней сделал? Чем-то уколол, одурманил или пустил в глаза медленнодействующий галлюциноген? Потому что невозможно ТАК чувствовать чьи-то прикосновения и в особенности скользящий по тебе (и в тебе тоже!) взгляд, чтобы на раз сносило крышу, перекрывало дыхание и тянуло переплести свои пальчики с мужскими фалангами и ладонью.
