– В своей излюбленной манере?
– В ней самой. Ну, а что вы ещё хотели от четырнадцатилетнего подростка?
– Вам сейчас не четырнадцать лет! При чём очень и очень давно!
– Ну, так и тебе уже не шестнадцать. Если у тебя хватило смелости сесть на этот поезд и отправиться совершенно одной в чужой город, значит, должна смотреть на происходящее вполне оформившимся взглядом взрослого человека. Хотя, внешность всегда обманчива и некоторые люди действительно взрослеют очень поздно, а некоторые вообще не хотят взрослеть. Но мне почему-то кажется, что ты настолько всё остро воспринимаешь из-за глубокого эмоционального порога. Люди с высокой мнительностью в любом возрасте переживают стрессовые ситуации более сильно, чем другие, и это, как правило, представители творческой прослойки, те, кто смотрит на мир через призму оголённых эмоций и пропускает его в себя подобно катализатору буквально по нервам.
Или он её попросту зондировал, прощупывая, так сказать, на возможные варианты ответов, или же на самом деле обладал даром всевидящего и всезнающего Дьявола-искусителя. Как хорошо, что Дэниз не верила в существование второго. Но от этого почему-то легче не становилось, ведь он угадал прямо с первого попадания, а ей и без того было не по себе находиться с этим человеком наедине в одном купе, пусть и не запертом на замок, но всё же…
Как бы не хотелось этого признавать, но даже разделяя соседство с совокупляющейся парочкой Тэнди&Скотти она ощущала себя в куда большей безопасности, чем сейчас.
– Или же это может являться следствием гормонального сбоя, например, при беременности или предменструального синдрома.
– А вот это уж точно не ваше дело! – если он сейчас не остановится и не перестанет с таким дотошным вниманием её сканировать этим своим невидимым, но крайне осязаемым рентгеном синих «лазеров», она точно что-нибудь в него запустит. Например, его собственным кейсом.
Он же не просто так всё это говорил, якобы пытаясь её поддеть и даже оскорбить. Именно следил за её реакцией, как она ему отвечала и как при этом себя вела. И последовавшая за её ответом самодовольная ухмылочка непобедимого триумфатора могла означать только одно – он увидел и услышал то, что хотел.
– Я и не утверждал, что жить легко. Но и намеренно всё усложнять тоже не имеет смысла. Девочка моя, здесь никто не собирается тебя к чему-то принуждать насильно, ещё и против твоей воли. Насилие я допускаю только в ролевой форме и только по обоюдному согласию. Так что не стоит так меня бояться.
В этот раз понять, чем же он снова её приложил до состояния шоковой контузии было ещё сложнее. Одно дело, когда он вполне серьёзно говорил о насилии в ролевых играх, намекая, что данные вещи ему совсем не чужды и другое… ни с того ни с сего назвать Дэниз своей девочкой. Почему она так остро отреагировала на последнее? Ведь он и до этого именовал её не менее ласковыми эпитетами вроде «моего ангела» или «милая моя». Как будто это слово имело для него более ценное значение с более глубокой смысловой нагрузкой, коснувшись интимной вибрацией смягчившегося голоса брюнета самых уязвимых точек тела и сущности девушки.
– Так чего вам от меня тогда надо? – Дэниз так и не поняла, почему вдруг вспылила, неосознанно сжимая руки в кулаки и едва не срываясь в крик. Хотя по существу ответ и без того был очевиден.
Она действительно боялась. До ужаса и до икоты. И что самое смешное, ничего не могла с этим сделать. Не могла встать, чтобы уйти, не могла сделать вид, будто не замечает его в упор. Как? Как, чёрт возьми, если он уже практически выпил её до дна, лишив не только физических сил, но свободы выбора? Словно она не то что не могла, а подсознательно не желала уходить отсюда, потому что он приковал её к этому треклятому креслу намертво своей липкой паутиной ментальной ловушки, при чём не просто поверхностно, а именно прошив её нитями насквозь по коже, нервам и суставам.
– Чего? Я бы, конечно, мог соврать, сказав, что только одного… – ему было слишком мало держать её рассудок на кончиках своих пальцев, управляя ходом её мыслей и даже чувств в нужном лишь ему направлении. Обязательно нужно усилить чужие страхи внешним прессингом своей потенциальной физической силы. Поддаться вперёд, ещё ближе, чтобы насадить напуганную до смерти жертву на острые клинки своих глаз ещё глубже, болезненней и буквально до упора. А мягкая улыбка, которая якобы должна была расположить к себе наивного собеседника, приглашая к очередному откровенному разговору, лишь усугубила и без того раскалённую вокруг них обстановку, вскрывая страхи Дэниз до таких глубин, о существовании в себе которых она никогда раньше не догадывалась.
– В принципе, я уже говорил об этом, и не раз. Чтобы ты доверилась самой себе и собственным врождённым инстинктам. Но, естественно, это лишь вершина айсберга из того, чего я на самом деле от тебя хочу. Тем не менее, я не из тех, кто напирает силой и против чужой воли. Да, я игрок, но предпочитаю брать то, что само идёт ко мне в руки. И если я чувствую, что оно этого желает, но по каким-то необъяснимым причинам сопротивляется (при чём не сколько мне, а благодаря собственным предрассудкам), тогда я пытаюсь облегчить данной «вещи» задачу и свести на нет все её сомнения.
– Вы только что назвали меня Вещью?
Переживать на счёт пылающих маковым цветом щёк, ушей и даже шеи уже давно было как-то не актуально, но в этот раз девушке показалось, что она не просто горит. Её буквально плавило выжигающим напалмом как снаружи, так и изнутри: по коже, под кожей, по сердцу, лёгким, воспалённым нервам, ещё и по костным тканям – от горящей головы вплоть до кончиков пальцев на ногах. И что самое пугающее, она действительно так остро и глубоко реагировала именно на близость этого человека, будто он обладал сверхвоздействием на её ощущения с эмоциями куда сильнее, чем кто-либо другой на этой треклятой планете.
– Это всего лишь оборот речи. – только почему-то она ему не особо поверила, впервые увидев, как он слегка нахмурился, словно его поймали на горячем, а он банально не успел сгруппироваться «в пространстве». – И мы сейчас обсуждаем куда важную тему разговора. Твои, так называемые, неуместные страхи. Ты ведь не можешь отрицать того факта, что никакого ко мне отвращения ты не испытывала и не испытываешь. Тогда откуда столь упрямое сопротивление с попытками защититься от меня, как от какого-то маньяка или злодея-психопата? Или это иная форма защиты? Не сколько от меня, а от себя и своих скрытых желаний.
Ну что ж, если он и хотел перекрутить тему разговора в нужное ему русло, то у него это здорово получилось.
– Никак не могу понять. Это ваше раздутое самомнение от рождения или же вы его специально вскармливаете подобными способами, за счёт унижения других и самоутверждения личных амбиций. И если вы так до сих пор ничего не поняли, то скажу прямым текстом. Мне ничего от вас не нужно! АБСОЛЮТНО НИЧЕГО! Я знать не желаю, кто вы вообще такой, откуда и куда направляетесь.
– Да, да, мы это уже проходили. Тебе просто не терпится, чтобы я оставил тебя в покое. А как же начатая нами игра? Её же надо как-то завершить.
